Мортимер Адлер - Шесть великих идей

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Благо красоты и красота истины

В средневековом списке трансцендентальных понятий истина и благо находятся в числе шести всеохватывающих идей, но красоты в их ряду нет. Это обосновывается тем, что красота, с одной стороны, является особым видом блага, а с другой — этот вид блага можно назвать и особой разновидностью истины.

Для особого блага, которым является красота, доставляющая удовлетворение, характерен вид приносимого ею удовольствия — чистого и бескорыстного. Обычные вещи, которые мы считаем хорошими, доставляют нам радость и удовлетворение, когда мы приобретаем их, владеем ими, используем или употребляем их. Это благо, которое мы имеем. В практическом смысле мы заинтересованы в обладании ими. Удовольствие, которое мы получаем от владения, нельзя назвать незаинтересованным, или бескорыстным.

Напротив, красота объекта — это благо, которое мы не приобретаем и которым не владеем, мы рады просто знать о нем — воспринимать и созерцать его. Обычное благо и тот вид блага, которым является красота, отличаются тем, как мы ведем себя по отношению к объекту.

Когда мы рассматриваем вещь саму по себе, в отрыве от нашего к ней отношения, то мы имеем дело с ее совершенной красотой как с особым видом блага.

Все типы объектов могут быть упорядочены по степени их внутренней безупречности или совершенства. Как мы говорили в предыдущей главе, эксперты оценивают достоинство сортов кофе, чая, вин. Расположение результатов такой оценки на шкале достоинства может быть представлено как определение, какой объект обладает большим превосходством, а какие находятся ниже его в порядке убывания совершенства.

Степени совершенного превосходства и качества таких продуктов, как кофе и вино или ножи и мечи, принадлежат к категории блага, которое мы хотим иметь — хотим приобрести и использовать. Совершенная красота является особым видом превосходства или качества. Она принадлежит к категории блага, которое мы хотим знать , а не иметь и потреблять. Именно это делает совершенную красоту особым видом блага.

Если рассматривать красоту вне ее отношения к нам, то превосходство объекта, приобретаемого для пользования или приносящего чистое удовольствие при его созерцании, — приобщает прекрасное к особому виду блага еще в одном смысле. В предыдущих главах мы говорили о такой разновидности блага, которое соразмерно с бытием объекта самого по себе.

Степень блага, присущего разным видам, равна той форме, в которой эти виды существуют. Имеющий бульшую силу действия и противодействия соизмеримо обладает и большей степенью блага. Как мы знаем, согласно Августину Блаженному, жемчужина более ценная по сравнению с мышью, но животное обладает бульшим экзистенциальным благом, так как, будучи живым существом, имеет бульшую способность к действию и противодействию по сравнению с жемчужиной. Лучше быть мышью, чем жемчужиной. Экзистенциальное благо относится к категории благо бытия , отличающейся от категорий благо обладания, благо действия или благо познания .

Низшие и высшие степени экзистенциальной ценности, в качестве примеров которых можно привести сравнение мыши и человека, представляют собой выражение иерархии, включающей разные виды, типы и классы бытия. Внутри этой классификации индивидуальные образцы или особи вида могут также быть упорядочены по степени их превосходства или совершенства.

Именно это делают те, кто оценивает вина и кофе, ножи и мечи в соответствии с их степенью совершенства в качестве предметов, которые можно использовать. Так поступают судьи, вручающие призы на выставках цветов и собак. Они так же оценивают объекты с точки зрения их абсолютного совершенства, но их нельзя употребить или использовать, они приносят удовольствие при простом созерцании.

В обоих случаях степень абсолютного превосходства ставится в соответствие объектам при помощи оценки их качества внутри определенного класса. Роза или орхидея более восхитительные, чем другие розы и орхидеи, — в них воплощены представления о лучших объектах своего вида. Возможно, мы должны сказать, что именно этот цветок — самый яркий пример идеальной розы или орхидеи. Он содержит в себе все преимущества, которые должны принадлежать бытию розы или орхидеи.

Теология дает нам ключ к пониманию особого вида блага, которое не может быть получено из других соображений. Упорядочивание жемчужин, мышей и людей по градации их экзистенциального блага, соразмерного их уровню бытия, приводит, разумеется, к признанию существования высшего экзистенциального блага Бога как Высшего Бытия. Теологи идут еще дальше. Если считать Бога создателем всего, то он отражается в образце любой вещи, и внутри каждого класса все индивидуумы и образцы вида являются произведением творческой мысли Божественного разума.

Теологи также определяют особый вид истины — экзистенциальную. Наше обычное определение истины помещает ее в сознание человека, когда то, что он думает, совпадает с действительным положением вещей. Но теологи говорят нам, что существует экзистенциальная истина, которой обладают объекты сами по себе, когда совпадают с творческим замыслом в сознании Бога.

Из этого следует: когда мы говорим о совершенном цветке, то его абсолютное совершенство — одновременно экзистенциальное благо и истина в силу соответствия идеалу розы или орхидеи в сознании Бога.

Те, кто по тем или иным причинам не склонен прислушиваться к мнению теологов, могут в этом рассуждении заменить творческую идею в сознании Бога замыслом человека. Если мы обратимся к произведениям искусства, подходящей заменой будет творческая идея в сознании художника. Один из аспектов абсолютного совершенства произведения искусства — его экзистенциальное благо и истина — зависит от той степени, в которой оно совпадает с идеей в сознании творца.

Такое суждение может вынести лишь сам художник. Он может сказать, воплотил ли он в произведении творческую идею, которая привела к появлению этой вещи. Только художник может судить, насколько произведение хорошо по отношению к первоначальному замыслу.

Тем не менее, когда работа художника оценивается другими с точки зрения ее совершенства, совпадение объекта с идеей в сознании художника и верность ее воплощения не являются достаточными. Это не единственные и даже не главные критерии, по которым можно сделать вывод о ценности произведения. Объективная оценка работы художника в большей степени зависит от качества представления творческой идеи в произведении.

Созерцание красоты, приносящей удовлетворение, как мы видели, заключается в особом виде познания — беспонятийном восприятии объекта, единичного как такового. Выводы художника о совершенной красоте его произведения — особый вид суждения о единичном как таковом в связи лишь с творческим замыслом. Утверждение о совершенной красоте со стороны экспертов является суждением, имеющим понятийную основу, — понимание жанра или вида, к которому принадлежит эта работа.