Андрей Курпатов - Развитие личности. Психология и психотерапия

Однако же оптимизм этих суждений не должен вводить нас в заблуждение, в жизни все не так, как на бумаге. Ж. Лакан не лукавит, когда говорит о своей нецелокупности. Человек действительно не ощущает себя целокупным, скорее он ощущает себя раздробленным, частичным или, как еще говорят, «не полностью реализованным», с другой стороны, как мы только что выяснили, он по идее должен быть целостным, ведь функционирует он как система. Вот именно этот вопрос, этот парадокс и должен занять сейчас наше внимание.

В процессе своей социализации, которая, по понятным причинам, практически невозможна вне языковой среды, человек оказывается втянут в игру означающих и означаемых. Более того, сама субъективация является языковой игрой, и ролевое поведение (за исключением разве иерархических отношений) было бы невозможно без языкового базиса. И если человек «не целокупен», то именно благодаря и посредством языка. Здесь структура языка выступает в роли некого трафарета, накладываясь на ткань жизни. Этот языковой трафарет вырезает означаемое из его естественной целостности, отсекая не предполагаемые им связи этой целостности и превращая его в означающее, которое лишь условно соответствует означаемому.

Иными словами, с одной стороны, означающее никогда не соответствует означаемому. У этого феномена множество причин, которые не время сейчас рассматривать, но главную мы уже указали: означающее вычленяет означаемое из той целостности, в которой последнее находится, а подобное вычленение не может пройти бесследно, и, конечно, означаемое, обремененное означаемым, многое теряет или, если быть предельно жесткими, и вовсе теряется, поскольку, как известно, целостность есть нечто большее, нежели простая сумма его частей (Платон).

С другой стороны, и это также немаловажно, языковая структура предполагает дихотомии, язык выступал по мере своего формирования и выступает сейчас как механизм дефиниции, то есть различения. Вот почему, называя (означивая) нечто определенным термином, мы автоматически (таково условие языка) отрицаем иное (будь то прямая противоположность или же просто аспект, что называется, не относящийся к делу). Например, называя какого-то человека учителем, мы, по языковым механизмам, делаем для себя невозможным помышлять его одновременно и в качестве ученика, которым, разумеется, он является, даже выступая формально в роли учителя (кому неизвестно, что, обучая, мы учимся не меньше, а зачастую даже и больше нашего ученика?). Однако, говоря: «Он учитель», – мы одновременно утверждаем и обратное: «Он не ученик», – и даже если мы не хотим (не предполагаем) утверждать последнее, утверждая первое, язык делает это за нас, и мы не можем с этим не считаться.

И наконец, третье существенное обстоятельство заключается в том, что язык автоматически создает тематический континуум, прокладывает некое русло, создает своего рода «маршрут следования», который в принципе мог быть и каким-то другим. Например, когда мы используем дефиницию «учитель – ученик», возникает тематический континуум «процесс обучения», а из поля нашего зрения выпадают такие обстоятельства ситуации, как пол, возраст, социальное положение и т. п. Таким образом, язык в каком-то смысле ослепляет нас, поскольку из всей многогранности отношений он определяет лишь одно, что является не просто упрощением, но и фактической ошибкой. Иными словами, всякая ситуация дает необыкновенный простор для тематической ориентации, всякая ситуация может стать предметом различных дискуссионных практик, может интерпретироваться самыми разнообразными способами (что наглядно показали психоанализ и постмодерн), а язык будет тенденциозно двигаться в одном изначально выбранном направлении.

Теперь, возвращаясь к феномену роли и рассматривая ее как языковое образование, мы сможем наконец ответить на вопрос о «целокупности» человека. Дело, а так можно было бы подумать, не в языке как таковом, аберрации, которые порождены указанными обстоятельствами, мы могли бы выявить и по возможности нейтрализовать, но специфика самой роли состоит в том, что она зиждется на языке, она без языка немыслима (в противном случае нам бы не пришлось говорить о субъективации), а потому накладываемые им ограничения преступить невозможно. И если очевидно, что язык нарушает естественную целостность, то же самое можно сказать и о ролях, составляющих костяк и содержание личности. А потому человек как личность действительно отнюдь не целокупен, и, следовательно, возвращение его к своей изначальной целостности возможно лишь через аннигиляцию структуры личности. Вот почему процесс развития личности ведет не к усилению и разветвлению ее структуры, а именно через отказ от нее.

С другой стороны, выявленные нами обстоятельства позволяют пресечь попытки рассматривать процесс развития личности как когнитивный рост, сама когнитивность должна переродиться, лишиться своих структурных компонентов. Однако мы также не должны забывать, что личность – есть специфическое социальное образование, то есть речь идет не о простом отказе от языка (это лишь видимая часть происходящих изменений), но об изменении самого подхода в межличностном взаимодействии. Теперь перед нами несколько вариантов (практик), претендующих на право считаться средствами достижения развития личности. Как мы выяснили, для этого они должны соответствовать двум критериям: во-первых, располагаться во внеязыковом поле, во-вторых, вести к новым, но более интенсивным, непосредственным и явственным межличностным (здесь «личность» понимается весьма условно) отношениям.

Первым «номинантом» является техника медитации и йоги. Не претендуя на системное рассмотрение данного, чрезвычайно неоднородного анклава теорий и практик, приведем лишь несколько соображений, могущих дать общее представление относительно данных феноменов. В своей статье «Медитация как работа сознания» А.Э. Лапин дает весьма приблизительную, но в целом понятную и, вероятно, соответствующую действительности оценку механизмов личностного роста: «Эволюция конкретного индивидуального сознания, – пишет А.Э. Лапин, – происходит через практическое освоение им все более тонких планов Вселенной. Это оказывается возможным через большую интеллектуальную и медитативную работу над собой. Сознание является субъектом познания, „обживания“ иных планов Бытия». [171]Иными словами, личностный рост предполагается здесь возможным благодаря интеллектуальной работе, что, следовательно, удерживает человека в рамках Индивидуальной Реальности, соответствующей внешнему контуру личности, на что и указывает характер предписываемой познавательной активности.