Андрей Курпатов - Развитие личности. Психология и психотерапия

Наглядным примером того, что психотравмирующее событие может привести к самореализации, тогда как личность при этом не развивается, так и оставаясь на уровне ПОМ, можно считать жизненный опыт Виктора Франкла, опыт концлагерного заключенного, легший в основу его логотерапии. Приведем лишь одну цитату, по сути подытоживающую его книгу «Человек в поисках смысла: введение в логотерапию»: «Из всего сказанного мы можем понять, что существуют только две расы людей в этом мире: „раса“ порядочных людей и „раса“ людей непорядочных. Ту и другую можно найти повсюду; они проникают во все группы общества. […] Жизнь в концентрационном лагере вскрывает человеческую душу и обнаруживает ее глубины. Удивительно ли, что в этих глубинах мы снова находим лишь те человеческие качества, которые по самой их природе представляли смесь добра и зла? Граница, разделяющая добро и зло, которая проходит через всех людей, достигает низших глубин и становится очевидной даже на дне пропасти, которая открывается в концентрационном лагере». [293]

Весьма типичное для личности уровня ПОМ высказывание, и хотя по одному этому высказыванию нельзя судить об уровне развития личности ее автора, в глаза бросаются следующие существенные черты: во-первых, автору «все известно», а главное – «истина», что, конечно, звучит весьма забавно для личности уровня ВЗМ; во-вторых, данное суждение строится по принципу дихотомии («зло – добро», «порядочность – непорядочность»), что весьма специфично для личности уровня ПОМ, но для личности уровня ВЗМ эти слова пусты и бессмысленны, а любые дихотомии – просто абсурдны, поскольку всегда есть только одна точка обзора – это Другой, и если для него «хорошо», это не значит для другого Другого – также «хорошо», а «правых» и «неправых» не существует, все – разные , Другие; и наконец, в-третьих, это оценочные суждения, которые возможны лишь при условии допущения некой абстрактной, всеобщей ценности, единой для всех шкалы, личность уровня ВЗМ слишком далека от подобных иллюзий. Все это не свидетельствует о том, что В. Франкл «неправильно выразился» или «ошибся», его личность безусловно реализована и вызывает лишь уважение, но в процессе развития личности личность не реализуется, а, напротив, редуцируется, так что уровень ВЗМ им вряд ли достигнут.

Возможно, что единственным содержательным признаком, отличающим действительный результат развития личности от ее самореализации, является отсутствие нравоучений (в какой-либо форме) со стороны ВЗМ. Нравоучение – это попытка заставить Другого жить по неким правилам, к которым сам он в процессе формирования и развития своей личности не пришел, а потому свидетельствует о том, что другой не воспринимается учащим – Другим. Иными словами, поскольку для личности уровня ВЗМ другие – Другие, то понятно, что ни о каких «нравоучениях» с ее стороны и речи быть не может. У Другого – другая жизнь, он сам несет за нее ответственность, он ее проживает, он получает то, что заслуживает. Не захочет – не будет получать или будет получать другое, но для личности уровня ВЗМ вполне очевидно, что призывать другого человека к чему бы то ни было – дело абсолютно бессмысленное и даже безнравственное, поскольку каждый понимает только то, что в силах понять, а учит человека только собственный опыт, и потому всякие попытки дать ему «готовый ответ» – значит лишить (попытаться лишить) его возможности обрести необходимый опыт. Потому все призывы и увещевания свидетельствуют лишь о том, что призывающий не видит, что другой человек – Другой, разумеется, это не свидетельствует о высоком уровне развития его личности.

Во-вторых, при дифференциальной диагностике развития личности необходимо выделить специфическую динамику изменений. Как уже было сказано выше, развитие личности не является непосредственным следствием какого бы то ни было психотравмирующего события, которое неизбежно «локально», то есть затрагивает только часть «содержания» личности. Развитие личности всегда поступательно, поскольку системная перестройка поведенческих стереотипов чужда революциям. Психологический опыт какого-то нового варианта поведения сначала должен возникнуть как факт, потом многократно апробироваться, потом занять свое место в числе других, что неизбежно приведет к конфликту и потребует новых изменений как его самого, так и других, чье «благополучие» он нарушил своим нежданным вторжением, далее новая апробация, и только затем он окажется собственно поведенческим стереотипом, то есть действующей поведенческой формой. Когда же мы говорим о системной перестройке поведения человека, то понятно, что процесс этот более чем долгий и более чем трудный.

Концепция личностного развития, предложенная Карен Хорни, [294]кажется нам безусловно привлекательной, особенно в свете указания на исключительную важность последовательности происходящих в личности человека изменений. «Этот процесс, – пишет К. Хорни, – начинающийся с отказа от реального Собственного Я ради идеального; потом идут попытки актуализировать это псевдо-Я вместо воплощения в жизни имеющегося человеческого потенциала; начинается разрушительная война между двумя собственными Я. Прекратить эту войну наилучшим или единственным доступным нам путем возможно, обретя наше реальное Собственное Я с помощью конструктивных сил, мобилизованных самой жизнью или терапией». [295]Теперь попытаемся понять, о чем идет речь.

«С точки зрения клинической применимости, – пишет К. Хорни, – я предлагаю отличать актуальное или эмпирическое Собственное Я от идеального, с одной стороны, и от реального, с другой. Актуальное Собственное Я – термин, который включает все, что человек представляет собой в настоящий момент: его тело и душу, здоровье и невротизм. Мы имеем в виду именно его, когда говорим, что хотим познать себя такими, каковы мы есть. Идеальное Собственное Я – это тот человек, который живет в нашем иррациональном воображении, или тот, которым нам Надо быть, согласно предписаниям нашей невротической гордости. Реальное Собственное Я […] – это „изначальная“ сила личностного роста и самоосуществления, с которой мы можем вновь достичь полной идентификации, когда освободимся от калечащих оков невроза. Следовательно, это то, на что мы ссылаемся, когда говорим, что хотим найти себя. В этом смысле это также (для всех невротиков) возможное Собственное Я – в противоположность идеальному, которого невозможно достичь. Увиденное под этим углом, оно кажется наиболее спекулятивным из всех. Кто, глядя на невротического пациента, сумеет отделить зерна от плевел и сказать: вот его возможное Собственное Я? Но в то время как реальное, или возможное Собственное Я невротической личности – некоторым образом абстракция, оно тем не менее ощутимо , и мы можем сказать, что каждый его проблеск ощущается как нечто более реальное, определенное, несомненное, чем что-либо еще. Мы можем наблюдать это качество в себе или в наших пациентах, когда после нескольких резких внутренних озарений достигается освобождение от тисков некоторых компульсивных потребностей». [296]