Филип Зимбардо - Эффект Люцифера

Я был удивлен, обнаружив в этом отчете открытую и непосредственную критику роли ЦРУ в создании принудительных тактик допроса, которые, как предполагалось, должны были оставаться секретными:

Систематическое отсутствие ответственности за действия следователей и надлежащее обращение с задержанными пронизывало все операции с задержанными в Абу-Грейб. Неясно, каким образом и по чьему приказу ЦРУ могло размещать в Абу-Грейб таких заключенных, как «задержанный-28» [400], потому что между ЦРУ и Штабом объединенной оперативной группы (CJTF-7) не было никаких официальных договоренностей по этому поводу. Офицеры ЦРУ, работающие в Абу-Грейб, убедили полковника Паппаса и подполковника Джордана, что могут действовать вне установленных правил и процедур (курсив мой. — Ф. 3.).

В отчете Фэя — Джонса подробно описывается, каким образом такие секретные операции сотрудников ЦРУ, имевшие статус «выше и вне закона», способствовали созданию злокачественной окружающей среды, а также дан психологический анализ этой ситуации:

Смерть «задержанного-28» и другие случаи, например, когда в комнате для допросов находилось оружие, заряженное боевыми патронами, были широко известны американским военным в Абу-Грейб (военнослужащим военной разведки и военной полиции). Вследствие отсутствия личной ответственности возникали предположения, конфликты и возмущение, потому что некоторые лица оказывались выше законов и правил. В результате в Абу-Грейб создалась нездоровая обстановка. Следствие по делу смерти «задержанного-28» не проведено до сих пор.

Кратко отмечен и тот факт, что анонимность использовалась как щит, позволяющий снимать с себя ответственность за убийство: «Офицеры ЦРУ действовали под псевдонимами и никогда не называли своих настоящих имен».

Расследование Фэя — Джонса подтверждает слова Чипа Фредерика и других охранников ночной смены, утверждавших, что их оскорбительные действия поощряли и поддерживали многие люди, работавшие на военную разведку:

Военные полицейские, признанные виновными, утверждали, что действовали с ведома и при поощрении специалистов военной разведки. Хотя эти утверждения напоминают оправдания, тем не менее у них есть некоторые основания. Атмосфера, созданная в Абу-Грейб, способствовала злоупотреблениям, а также тому, что они оставались неизвестны высшему руководству в течение длительного времени. То, что начиналось с раздевания и оскорблений, стресса и физических упражнений, переросло в сексуальные и физические оскорбления со стороны небольшой группы безнравственных и солдат, и гражданских лиц, действовавших бесконтрольно (курсив мой. — Ф. 3.).

В отчете этих генералов неоднократно подчеркивается важная роль системных и ситуационных факторов как причин злоупотреблений. Однако они не могут отказаться от диспозиционного подхода: преступники — всего лишь несколько «безнравственных» солдат, все та же «ложка дегтя» в безупречной «бочке меда», отмеченной «благородным поведением подавляющего большинства наших солдат».

В отчете Фэя — Джонса едва ли не впервые подробно описаны и осуждены некоторые «допустимые» приемы «повышения эффективности» допросов. Так, в нем отмечается, что из тюрьмы Гитмо на Кубе генерал-майор Джеффри Миллер позаимствовал использование собак. Но при этом «запугивание собаками в процессе допросов применялось без надлежащего разрешения».

Вначале для запугивания заключенных официально использовались собаки в намордниках, однако вскоре намордники перестали надевать, так сказать, усиливая фактор страха. В отчете Фэя — Джонса указывается, что один из гражданских следователей [№ 21, частный служащий CACI] использовал собаку без намордника во время допроса, а затем попросил охранника «отвести ее домой». Чтобы показать заключенным, что собака действительно опасна, на глазах у заключенных ей позволили разорвать в клочья матрас. Другой следователь (солдат-17, 2-й батальон военной разведки) обвиняется в том, что не сообщил о ненадлежащем использовании собак, когда кинолог натравил собаку на двух несовершеннолетних задержанных, впустив ее к ним в камеру без намордника. Этот следователь также не доложил о том, что кинологи обсуждали «соревнования» по запугиванию задержанных — кому из них быстрее удастся заставить заключенного намочить штаны. Они говорили, что собаки уже заставили нескольких задержанных намочить штаны от страха.

Метод, когда заключенных раздевали донага и не отдавали им одежду до тех пор, пока они не соглашались сотрудничать, также был позаимствован из тюрем в Афганистане и Гуантанамо. Его стали использовать в тюрьме Абу-Грейб, и в отчете Фэя — Джонса отмечается «отсутствие субординации и неопределенность в вопросах его законности. Этот метод был просто перенесен сюда из Гитмо. Использование одежды [и наготы] как стимула для получения информации, вероятно, способствовало растущей „дегуманизации“ задержанных и готовило почву для возникновения новых и более серьезных злоупотреблений [со стороны военных полицейских]».

Наконец, отчет Фэя — Джонса объявляет виновными всех, кто, по мнению следственной группы, нес ответственность за злоупотребления по отношению к задержанным в тюрьме Абу-Грейб. В отчете называются имена или личные коды 27 человек. Для меня здесь важно количество тех, кто знал о злоупотреблениях, был их свидетелем и даже так или иначе участвовал в них, но ничего не сделал, чтобы их предотвратить, прекратить или доложить о них. Они продемонстрировали охранникам «социальные доказательства» того, что в этой тюрьме можно делать все, что хочешь. Улыбки и молчание этих лиц создавали социальную поддержку в среде следователей, поощрявших злоупотребления, которые должны были вызывать суровое порицание. Здесь мы снова видим, как зло бездействия приводит к злу в действии.

Санитары и медсестры виновны в том, что не всегда оказывали помощь жертвам. Они наблюдали за унижениями и в лучшем случае просто отворачивались. Они подписывали ложные заключения о смерти и лгали о причинах ранений и переломов конечностей. Они нарушали клятву Гиппократа и «продавали душу ни за грош», как пишет профессор медицины и сторонник этики биологических исследований Стивен X. Майлз в своей книге «Нарушенная клятва» [401].