Оливер Сакс - Глаз разума

Преисполнившись решимости найти какие-то объективные подтверждения, Галль пошел еще дальше и попытался соотнести личностные и нравственные признаки индивида с формой черепа и с шишками на нем, используя метод, названный им «краниоскопией». Один из его учеников, Иоганн Шпурцгейм, начал популяризировать идеи «френологии» – лженауки, которая пользовалась определенным влиянием в XIX веке. Эти идеи оказали большое влияние на Ломброзо, создателя антропологии криминальных типов. Работы Шпурцгейма и Ломброзо давно развенчаны, но идея Галля о разделении и локализации функций в мозгу человека оказалась плодотворной и оказала большое влияние на медицинскую науку.

В 1869 году Хьюлингс Джексон спорил по этому поводу с Брока, утверждая, что локализовать повреждение, приводящее к потере речи, и локализовать речь – это отнюдь не одно и то же. Джексон, по мнению многих специалистов, проиграл этот спор, но он был не единственным, кто возражал Брока. В своей вышедшей в 1891 году книге «Об афазии» Фрейд предположил, что использование языка требует работы множества связанных между собой областей мозга и что зона Брока является лишь одним из узлов обширной мозговой сети. Невролог Генри Хед в опубликованном в 1926 году монументальном трактате «Афазия и семейные расстройства речи» яростно обрушился на «рисовальщиков диаграмм», как он называл исследователей афазии девятнадцатого века. Хед, как Хьюлингс Джексон и Фрейд, ратовал за не столь поверхностный и механический взгляд на речь.

Многое из того, что мы сейчас считаем само собой разумеющимся, было неясно тогда, когда Гросс начинал свою работу. Даже в конце шестидесятых годов считали, что зрительная кора не выходит за пределы своего основного места в затылочных долях (теперь уже известно, что это не так). То, что восприятие и распознавание специфических категорий объектов – лиц, рук и т.д. – может зависеть от отдельных нейронов или комбинации нейронов, считалось маловероятным, даже абсурдным. Над идеей добродушно посмеялся Джером Леттвин, сделав известное замечание о «бабушкиных клетках». Поэтому на ранние работы Гросса мало кто обратил внимание, и только в восьмидесятые годы полученные им результаты нашли подтверждение и были приняты научным сообществом.

Различные нейроны в нижней части височной доли, пишут они, «избирательно реагируют на различные части лица и на взаимоотношения между частями, и даже один и тот же нейрон может максимальным возбуждением отвечать на то или иное сочетание черт. Таким образом, нет единой схемы для описания формы лица. Такое разнообразие настроек обеспечивает мозг богатым словарем для идентифицирования лиц и показывает, как многомерный пространственный параметр можно закодировать даже в такой небольшой области, как нижневисочная кора».

Кох и Фрид с соавторами опубликовали множество статей; в этой области работали также Киан Кирога и др. (2005, 2009).

Иоичи Сугита подчеркивает, однако, что такое сужение диапазона узнавания легко преодолевается в раннем возрасте при наличии соответствующего опыта.

Градиент – вектор ускорения. – Примеч. ред.

Очень многие современные врачи не знакомы с этим заболеванием, хотя первое сообщение о врожденной прозопагнозии появилось в медицинской литературе еще в 1844 году, когда английский врач А.Л. Уайген описал одного своего больного: «Джентльмен средних лет пожаловался мне на совершенную неспособность запоминать лица. Он может разговаривать с каким-либо человеком в течение часа, а на следующий день не узнать его при встрече. Он не узнает даже старых товарищей, с которыми много лет вел совместные дела. Его профессия требовала установления и поддержания доброжелательных отношений с людьми – и поразивший его дефект сделал его жизнь жалкой и невыносимой. Она протекала теперь в беспрестанных оскорблениях и извинениях. Он не мог сколь-нибудь отчетливо представить себе ни одного предмета и не узнавал никого прежде, чем услышит голос. По голосу он без труда узнавал знакомых ему людей. Я безуспешно пытался убедить его в том, что он должен признать себя больным, и это будет лучшим средством для прекращения ссор с друзьями. Но мой пациент был полон решимости и впредь скрывать свой дефект, и я не смог убедить его в том, что этот дефект никак не связан со зрением».

Информация доступна на сайте авторов: www.faceblind.org.

IQ – уровень интеллекта, определяемый тестированием. – Примеч. ред.

Уитстон прославился также изобретением мостика Уитстона – прибора для измерения электрического сопротивления. Подобно большинству выдающихся ученых девятнадцатого века, он серьезно интересовался физическими основами чувственного восприятия. Эти натурфилософы (сейчас мы назвали бы их физиками) с помощью остроумных экспериментов внесли большой вклад в наше понимание того, как наши глаза и мозг конструируют восприятие глубины, движения и цвета, и способствовали появлению стереоскопической, кинематической и цветной фотографии.Джеймс Клерк Максвелл заинтересовался гипотезой Томаса Янга о том, что в сетчатке глаза существует три типа цветовых рецепторов, каждый из которых воспринимает свет лишь определенной длины волны, соответствующей красному, зеленому или синему цветам. Максвелл провел изящный эксперимент, фотографируя предметы сквозь красный, зеленый и фиолетовый светофильтры, а затем проецируя все три фотографии через соответствующие светофильтры. Если три монохроматических изображения правильно накладывались друг на друга, то получалась полноцветная картина.Майкл Фарадей, помимо своих исследований в области электромагнетизма, был также одним из создателей прибора для демонстрации движущихся изображений, названного «зоотроп». Поочередно появляющиеся в прорезях вращающегося барабана рисунки, – скажем, скачущей лошади, – по достижении определенной скорости вращения так сливались в восприятии наблюдателя, что он видел движущийся объект.

К середине пятидесятых годов девятнадцатого века возникла и стереоскопическая*censored*графия, хотя фотографии были весьма статичными, потому что в те времена фотографирование требовало длительных выдержек.

Случается, правда, как я убедился в детстве на собственном печальном опыте, и два глаза не помогают. У нас в саду была натянута бельевая веревка, и так как она горизонтально пересекала все поле зрения, то я не мог судить, на каком расстоянии от меня она находится. Веревка была натянута на небольшой высоте, приблизительно на уровне моей шеи, и я часто натыкался на нее, рискуя быть травмированным.