Джеймс Хьюмс - Секреты великих ораторов. Говори как Черчилль, держись как Линкольн

Можете опробовать эту технику на отрывке из так называемой фултонской речи Черчилля «Железный занавес» 1946 года:

На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников

[Пауза]

пала тень.

[Пауза]

От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике [Пауза]

на континент опустился железный занавес.

Читайте речь, как Рейган, — и убеждайте своих слушателей. Декламируйте, как Рузвельт, — и покоряйте аудиторию.

Однажды Уинстону Черчиллю дали прочитать только что надиктованную им речь. Он взглянул и проворчал: «Кто заканчивает мои строки всякими „после“ и „и так далее“?» У Черчилля была навязчивая идея, что речь не должна звучать, как чтение статьи вслух, и нельзя ее писать так, как пишут статьи.

Статья выглядит примерно так, как этот текст. Строчки заканчиваются там, где закончился лист. Черчилль настаивал, что статьи пишутся для глаз, а речи — для ушей.

Черчилль как-то сказал: «Речь — это стихотворение без рифмы и размера».

И, читая речь с листа, Черчилль хотел, чтобы читать можно было так, словно она написана в форме стихотворения.

4 июня 1940 года Черчилль читал свою речь «Падение Франции» в палате общин. Выдающийся писатель Герберт Уэллс, также член парламента, так описывал выступление Черчилля: «Я бывал растроган в театре и в церкви, но никогда не был тронут так глубоко. Его знаменитые фразы вошли в историю в том виде, в каком он их написал».

Вот отрывок из этой речи в том виде, в каком он печатается в сборниках выступлений Черчилля:

Битва, которую генерал Вейган называл битвой за Францию, окончена. Полагаю, что сейчас начнется битва за Англию. От исхода этой битвы зависит существование христианской цивилизации. От ее исхода зависит жизнь самих англичан так же, как и сохранение наших институтов и нашей империи. Очень скоро вся ярость и могущество врага обрушатся на нас, но Гитлер знает, что он должен будет либо сокрушить нас на этом острове, либо проиграть войну. Если мы сумеем противостоять ему, вся Европа может стать свободной и перед всем миром откроется широкий путь к залитым солнцем вершинам. Но если мы падем, то весь мир, включая Соединенные Штаты, включая все то, что мы знали и любили, обрушится в бездну нового средневековья, которое светила извращенной науки сделают еще более мрачным и, пожалуй, более затяжным. Обратимся поэтому к выполнению своего долга и будем держаться так, чтобы, если Британской империи и ее содружеству наций суждено будет просуществовать еще тысячу лет, люди сказали: «Это был их самый славный час» [36] Цит. По книге: Черчилль Уинстон. Вторая мировая война. (В 3-х книгах). Кн. 1. Т. I–II. Сокр. пер. с англ. — М.: Воениздат, 1991. .

А теперь взгляните на текст, который Черчилль читал во время выступления в палате общин:

Черчилль понимал силу поэзии.

Если речь, несомненно, проза, то превратить ее в поэзию можно, записав по фразам.

Взгляните на Геттисбергское послание — чаще всего цитируемую и самую запоминающуюся речь в истории страны, речь, которую поэт Карл Сэндберг назвал «великой американской поэмой».

19 ноября 1993 года, в день 130-й годовщины произнесения этой речи меня попросили зачитать ее со ступеней Мемориала Линкольна в Вашингтоне. Уинстон Черчилль-младший, внук великого Уинстона Черчилля, во вступительном слове к моей речи сказал, что его дед определил этот текст как «величайшее выражение мощи языка Шекспира».

После моей декламации следовал «Боевой гимн Республики», исполненный отставным дипломатом и бывшим радиоведущим Аланом Кейесом. Позже Кейес, сам известный оратор, сказал мне, что никогда не слышал более выразительного Геттисбергского послания.

Секрет в том, как я написал текст:

Читая такое изложение, отметьте, как выделяются параллельные строки: