Альфрид Лэнгле - Person. Экзистенциально-аналитическая теория личности.

Перед нами книга, в которой представлена теория личности австрийского психотерапевта и психолога профессора Альфрида Лэнгле. С помощью этой теории он подводит нас к пониманию динамики развития здоровой личности взрослого человека, описывает антропологическую сущность нарциссизма, раскрывает суть сложнейшего для современной психологии личности понятия аутентичности. Перед нами концепция человеческой личности, которая поражает точностью понимания самых сложных глубинных персональных проявлений и вместе с тем удовлетворяет строгим требованиям, предъявляемым к академическим теориям. Эта концепция вступает в особый диалог с нами, русскими читателями, будоражит и вызывает удивительное двойственное чувство. Читаешь, и появляется еще не позабытое с юности ощущение опасности — понимаешь: эта книга — увлекательный, но... диссидентский роман, даже для сегодняшнего времени. Таким, каким предстает в ней человек, действительно являемся мы все, в ней нет идеализации, но нет и упрощения, редукции души до какой-либо абстракции вроде «субъекта деятельности» или «совокупности всех общественных отношений». Рассуждения автора поглощают тебя, и в какой-то момент ты начинаешь резонировать с ними. И в этом резонансе вновь появляется опасливое чувство: нужно ли заходить так глубоко, выдержу ли я это? Читатель попадает под гипнотическое действие текста, потому что этот текст — о нем. Необычайно важным становится дочитать и найти ответы на вопросы, которые ты не смог бы даже сформулировать, но которые, оказывается, у тебя были и есть. Текст вызывает щемящее чувство, словно ты давно, всегда это знал и только теперь вернулся к этому родному и близкому, но почему-то забытому. Теория Лэнгле как будто вышла из русской литературы, из Толстого и Достоевского. Кто из нас не помнит нравственных исканий князя Андрея и Пьера? Кто, оборачиваясь теперь на свою жизнь в эпоху перемен, не согласится с тем, что Алеша Карамазов сказал о брате Иване: «Душа его бурная. Ум его в плену. В нем мысль великая, неразрешимая. Он из тех, которым не надобно миллионов, а надобно мысль разрешить». Теперь, когда каждый из нас не по книгам может знакомиться с нравами и особенностями сознания других наций, ясно понимаешь — это о нас, о русских. Или вот другой важнейший вопрос: «Тварь я дрожащая или право имею?» При чтении этой научной книги, написанной психотерапевтом, вы с удивлением обнаружите, что этому раскольниковскому вопросу посвящена вся теория самоценности, являющаяся одной из важных частей экзистенциально-аналитического учения о личности.

Эта разработанная по канонам современной западной психотерапии концепция личности опирается на идеи персонализма и экзистенциализма. Автор — Альфрид Лэнгле — ученик Виктора Франкла, который учился у выдающегося философа XX века Макса Шелера. М. Шелер и М. Хайдеггер были, в свою очередь, учениками Эдмунда Гуссерля. Так развивалось направление экзистенциализма, связанное с человеком, его персональным бытием-в-мире.

Но еще до того как началась Первая мировая война, после которой экзистенциализм попал в Европу, а имен но в Германию [1] После Первой мировой войны экзистенциализм получил развитие в Германии (М. Хайдеггер, К. Ясперс, М. Бубер), а в период Второй мировой войны — во Франции (Ж.-П. Сартр, А. Марсель, М. Мерло-Понти, А. Камю, С. де Бовуар), и лишь в 60-е годы — в США (У. Лоури, У. Баррет, Дж. Эди) , он получил развитие в России. Это же можно сказать и о персонализме. Оба направления сформировались на базе русской религиозной философии. Персонализм — в конце XIX века, а экзистенциализм — в начале XX. Одновременно с Россией персонализм получил развитие в США и лишь позднее — во Франции [2] Основоположниками американского персонализма были Б. Боун, Дж. Ройс, а также Дж. Хауисон, М. Калкинс и др. французские персоналисты во главе с Э. Мунье и Ж. Лакруа группировались вокруг журнала «Esprit» (1932). . Идеи о личности как высшей духовной ценности развивали в России Н. А. Бердяев, Л. И. Шестов, Н. О. Лосский. Утверждение свободной воли человека, принципиальная невозможность познать его сущность до конца, противопоставление личности обществу и его притязаниям определять всю ее жизнь, оппозиция человеческой судьбы историческому прогрессу, примат нравственных оценок над рациональным познанием — вот краткий перечень основных положений этой философии. Вместе с этим Шестов и Бердяев — первые русские экзистенциалисты, считающие своим предшественником Ф. М. Достоевского. Радикальная субъективность, а именно — переживание человеком собственной жизни, было для них изначальным и подлинными феноменом [3] «Я страдаю, значит, я существую. Это вернее и глубже декартовского cogito», — пишет Бердяев в книге «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого» (1947). , оно являлось некой нерасчлененной целостностью субъекта и объекта, противопоставлявшейся картезианскому разделению духа и тела.

И поскольку представители экзистенциализма были одновременно персоналистами, сам экзистенциализм именно в работах русских философов получил развитие в направлении к Персоне, личности, индивидуальности. Подразумевающаяся под этими взглядами картина человека — философская антропология — отличалась присутствием духовного, персонального измерения. Тайна человеческого духа, его неповторимой индивидуальности провозглашалась наиболее актуальным объектом научного исследования, важнейшее место занимали проблемы персональной этики, тема уважения и благоговения перед сущностью отдельной личности.

В XX веке в тоталитарном государстве эта антропология не прижилась. После революции на много лет она была забыта отечественной философией и психологией. В последние десятилетия в облике гуманистической парадигмы в психологии она стала возвращаться к нам с Запада. Гуманистическая парадигма объединила широкий спектр подходов, в том числе клиентцентрированную терапию К. Роджерса, экзистенциальную психологию и психотерапию. На фоне этих подходов теория личности и психотерапия экзистенциального аналитика Альфрида Лэнгле выделяются наибольшей рефлексивностью и полнотой. Точные определения понятий, соответствие методологии теории и метода, тончайшее структурирование с использованием феноменологического метода — все это разработано автором на самом высоком уровне. И одновременно чувствуется ее связь с русскими корнями. Многими и многими узами эта теория связана с русской свободной мыслью XX века: не только с персонализмом Николая Бердяева и экзистенциализмом Льва Шестова, но также с символизмом Павла Флоренского, концепцией Аналога и антропологией нравственного поступка Михаила Бахтина.