Елена Баенская - Помощь в воспитании детей с особым эмоциональным развитием (ранний возраст)

Пока такой ребенок вел «сидячий» образ жизни, он не доставлял близким никаких хлопот. Но как только он освоил навыки ходьбы, ситуация резко изменилась. Ранее пассивный, спокойный, умиротворенный малыш становится практически неуправляемым. Он начинает отчаянно карабкаться на мебель, убегать не оглядываясь, и кажется, что у него совершенно отсутствует чувство реальной опасности. Мы уже говорили о том, что в районе годовалого возраста и при нормальном развитии наступает первый критический период, когда ребенок «попадает в плен» окружающего сенсорного поля и совершает действия, которые диктуются законами его организации: выдвигает и задвигает ящики стола или шкафа, не может не влезть в лужу, не бежать по дорожке, размазывает еду по столу, дорывает надорвавшуюся страницу книги или отставший кусочек обоев и т. д. Контролировать и организовывать взрослому его поведение в таких ситуациях, как было сказано выше, помогает, прежде всего, предыдущий опыт совместных с близкими переживаний общих впечатлений. У аутичного ребенка подобный опыт общего с взрослым сосредоточения на чем-либо просто не накапливается, поэтому у него не складываются индивидуальные стереотипы взаимоотношений с миром, привычки, предпочтения и страхи, не формируются способы взаимодействия с близкими людьми. Понятно, что в этих условиях невозможно развитие ни бытовых, ни игровых, ни речевых навыков. Отдельные изредка возникающие слова «уходят и не возвращаются», потому что не могут быть привязаны к регулярно воспроизводимому жизненному стереотипу. Поэтому одним из наиболее характерных признаков данного варианта аутистического развития является так называемый мутизм (отсутствие внешней речи).

Проблем, связанных с уходом за детьми младенческого возраста, развивающимися по этому варианту, гораздо больше. Эти малыши более активны и требовательны в выражении своих желаний и неудовольствия, кроме того, они избирательнее в своих первых контактах с окружающим миром, в том числе и с близкими. У них не наблюдается пассивной подчиняемости в обычных каждодневных процедурах кормления, одевания, укладывания спать, купания и т. д., ребенок скорее сам диктует матери, как с ним следует обращаться, принимая или активно отвергая требования режимных моментов ухода за собой. Поэтому очень рано складываются и жестко поддерживаются первые стереотипы взаимодействия малыша с его окружением.

Такой младенец рано начинает выделять маму, но привязанность, которая формируется по отношению к ней, носит характер примитивной симбиотической связи, описанной выше. Постоянное присутствие матери необходимо для него как основное условие существования. Конечно, в таком возрасте и обычный ребенок остро переживает даже непродолжительную разлуку с близким человеком, однако у аутичного малыша эти реакции могут быть катастрофическими и проявляться на соматическом уровне. С возрастом эта тенденция не сглаживается, а напротив, может усиливаться.

И в норме, как было показано выше, для первых месяцев развития ребенка характерна приверженность к постоянству и стабильности в отношениях с окружением: малыш чуток к соблюдению режима, привязывается к рукам ухаживающего, выраженно реагирует на перемены. Однако при этом постоянно идет процесс «отлаживания» все большей гибкости в его взаимоотношениях с мамой, а через нее – и с окружающим миром. У аутичного ребенка этого не происходит, напротив, к 2–3 годам его требования сохранения постоянства деталей окружения нарастают, постепенно становясь категорическими, что уже выглядит как патологический симптом нарушения развития.

Такой ребенок особенно чуток к соблюдению режима со всеми его мельчайшими подробностями. Для него характерна ранняя фиксация не только определенного впечатления, но и способа его получения. Так, например, при однократной попытке замены грудного молока сцеженным младенец не только отказался от еды, но и ежедневно, в течение двух месяцев, кричал именно в те часы, когда была произведена эта неудачная замена. Известно, что в норме для всякого ребенка в младенческом возрасте характерны определенные предпочтения: какая-то форма пустышки, самая удобная и привычная поза при укладывании спать, любимая погремушка и т. д. Однако для ребенка с рассматриваемым вариантом аутистического развития нарушение этих вполне естественных привычек сопоставимо с реальной угрозой для жизни. Например, потеря любимой пустышки (или тот факт, что она оказалась поврежденной) может превратиться в трагедию из-за того, что не удается достать совершенно аналогичную; невозможность поместиться в коляску – единственное место, где ребенок спал с рождения до трех лет, – приводит к серьезному разлаживанию сна малыша и т. д. Этим детям свойственна наибольшая избирательность в еде, поэтому существенной проблемой часто оказывается введение прикорма, переход от жидкой пищи к твердой, расширение привычного рациона питания.

Именно так уже в первые годы жизни складывается и на протяжении долгого времени сохраняется экстремальная стабильность ограниченного набора возможных контактов ребенка со средой. Накапливается определенный набор привычных действий, из которых складывается каждый день ребенка и менять которые он не позволяет: ему нужно гулять по одному и тому же маршруту, слушать одну и ту же книжку или музыкальную запись, постоянно держать в руке одну и ту же игрушку или какой-то предмет (мамину рубашку, палочки, коробочку из-под йогурта, кусок мыла, электрическую лампочку), есть одну и ту же еду – вплоть до того, что единственной едой ребенка может стать определенной сорт печенья, причем только одной формы и размера, использовать одни и те же слова и т. д. Могут формироваться и достаточно сложные ритуалы, которые ребенок воспроизводит в определенных ситуациях, и они могут выглядеть и достаточно приемлемо, и совершенно нелепо, неадекватно. Например, двухлетняя девочка обязательно должна была ежедневно кружиться в определенном месте книжного магазина, держа в руке длинный огурец или батон.

С раннего возраста такой ребенок проявляет особую чувствительность к сенсорным параметрам окружающего мира. Очень часто у него уже до года наблюдается повышенный интерес к форме, цвету, фактуре окружающих предметов. Подобная тонкость восприятия поначалу может порождать у близких ребенка предположение о его замечательном интеллектуальном развитии. Так, родители часто рассказывают нам, как их ребенок в раннем возрасте замечательно раскладывал по цвету кубики, колечки от пирамидок, карандаши, хотя его этому вроде бы специально и не учили; на третьем году жизни хорошо запоминал и показывал буквы, цифры, страны на карте мира, цветы в ботаническом атласе; демонстрировал прекрасную музыкальную память, воспроизводя достаточно сложные ритмы и мелодии (такое пение, точнее интонирование, может наблюдаться у такого ребенка уже до года); прекрасно запоминал стихи, о чем свидетельствовал его отчаянный протест при замене в них какого-то слова. Не достигнув двух лет, такие дети могли безошибочно достать с полки любимую книжку (распознав ее корешок), прекрасно ориентировались в кнопках телевизора и т. д. Чувство формы у таких детей бывает выражено порой до такой степени, что двухлетний ребенок может, например, выделять в обычных предметах, окружающих его, скрытую в них форму шара; везде, даже на орнаменте маминого платья, видеть геометрические фигуры; повсюду, вплоть до стебля одуванчика, отыскивать интересующие его «трубочки» и т. д.