Роджер Смит - Чувство движения. Интеллектуальная история

«Так как особенность ощущения твердости заключается в том, что оно представляет одновременно две вещи, которые исключают друг друга, то душа не сможет воспринимать твердость как одну из тех модификаций, в которых она находит только себя самое; она обязательно станет воспринимать ее как модификацию, в которой она находит две исключающие друг друга вещи, и, значит, она станет воспринимать ее в обеих этих вещах.

Вот, следовательно, ощущение, благодаря которому душа выходит за пределы себя самой; мы начинаем здесь понимать, каким образом она открывает тела» (Кондильяк, 1982, с. 255).

Илл. 3. Оноре Домье. Пигмалион. 1842. Скульптура оживает, приходит в движение и тянется – за помадой?

Назвав руки главным органом осязания, Кондильяк определил, что источник знания воплощенного понимающего субъекта, отличного от других тел, находится в прикосновении одной руки статуи к другой или к какой-либо иной чувствующей части ее тела. Это стало основой теории эмпирического происхождения узнавания себя и другого путем осязания [54] Heller-Roazen, 2007, p. 221–228. Кондильяк высказал эту мысль не слишком ясно, но, как утверждает Хеллер-Роузен, Кондильяк все же считал ощущение руки, касающейся тела, источником познания себя и другого. . Когда Кондильяк описывал, как статуя прикасается рукой к собственному телу, он установил способ рассмотрения животных или людей как (относительно) пассивных при контакте и (относительно) активных в движении. Это сформировало модель или метафору разнообразных отношений, касающихся наших рук и тел. И фактически стало моделью социальности.

Я уже говорил, что образ статуи обманчив. Статуя Кондильяка была на самом деле вполне живая. У нее возникла потребность, которая привела к желанию, то есть к причине движения, а движение в свою очередь привело к знанию, жесту и, далее, к речи. В том, что движение естественно, Кондильяк был твердо убежден: «Начать должна природа, – писал он, – природа должна произвести первые движения в членах статуи» (Кондильяк, 1982, с. 253). Движение происходит, потому что у человека или у оживающей статуи появляются потребности. Потребности же возникают, полагал он, потому что у человека или у статуи есть память, и память эта осуществляет возможное сравнение удовольствия в прошлом с болью в настоящем, которая ведет к желанию, а желание актуализирует движение.

Кондильяк продолжил свои рассуждения о том, как человек обретает знания, введя их в более широкий контекст социальной коммуникации. Что, в свою очередь, дало пищу для появления всесторонней образовательной программы, систематизированного курса разумного образования в шестнадцати томах. После Французской революции его программа, исправленная и дополненная, дала жизнь «идеологии», проекту, в котором предполагалось из знаний, полученных благодаря чувственным идеям в виде языковых знаков, выстроить всеобъемлющую науку о человеке [55] Для Жоржа Гюсдорфа идеология была кульминацией той долгой истории, которая привела к современным гуманитарным наукам (см.: Gusdorf, 1978). . В 1790-е годы этот проект получал официальную поддержку, но даже когда при Наполеоне такая поддержка прекратилась, проект продолжал удовлетворять растущий интерес французских авторов к созданию науки об обществе. «Идеологи» взялись за создание науки о человеке, применимой социально и политически, науки для граждан нового века, основанной на анализе сознания в терминах сенсорного опыта и языковых конструкций, приписываемых Кондильяком человеческой природе [56] Тогда предпочитали слово «идеология», заимствованное из науки идей Кон-дильяка, слову «психология», имевшему современные ассоциации с метафизической теорией души (см.: Vidal, 2011, p. 15). .

Оказалось, что проект этот предполагает далеко идущие исследования чувства движения применительно к познанию. Здесь можно выделить три стадии (см.: Heller-Roazen, 2007, p. 221–236). Первая стадия: как уже говорилось, Кондильяк связывал познание мира с ощущением плотности и разделял опыт восприятия плотности самого себя и плотности другого. Он заметил, что, когда рука дотрагивается до тела, возникает двойное ощущение: ощущение плотности и ощущение прикосновения к руке. И это, полагал он, является основанием для разграничения себя и другого, своего «я» и остального мира. Вторая стадия: ведущий «идеолог» Дестют де Траси изложил этот формообразующий опыт в терминах ощущения сопротивления. В дальнейшем он утверждал, что каждое ощущение движения, а не только прикосновение руки к телу предполагает элемент сопротивления. Это общее восприятие сопротивления, заключил он, является источником познания себя и другого. Третья стадия: Мен де Биран высказал мнение, что осознание пары «усилие – сопротивление» возникает всякий раз, когда человек хочет совершить движение. Существует знание самого себя даже без соприкосновения с внешними объектами. Биран говорил о первичном осознании действия, называя его «волевым усилием», феноменологическим осознанием себя как волевого деятеля. Далее он утверждал, что именно усилие, ощущаемое как действие, которое противостоит мышечному сопротивлению, является источником познания себя в мире.

«Идеологии» удалось соединить сознание, тело и общество (новая для того времени категория) в целях уяснения источников знания и разумного действия. Возможно, по этой причине «идеологию» считают первой дисциплиной в ряду наук о человеке. Кондильяк дал ключ к такому синтезу, приписав активность, а, следовательно, и движение естественному желанию и построив объяснение процесса познания как следствия этого движения. В анализе движения и следующих за ним ощущений Траси пошел еще дальше и четко разграничил ощущение движения и ощущение давления, происходящего от контакта. Он описал феномен ощущения и движения, предстающим в сознании человека как сопротивление [57] Впервые я познакомился с этими рассуждениями в контексте британского эмпиризма (см.: Hallie, 1959, p. 26–29). . Кондильяк утверждал, что осязание учит другие чувства судить о внешних объектах, а Траси разделил осязание на движение и сопротивление – два термина, связанных между собой. Тем самым он приписал познание внешнего мира, а вместе с ним и познание самого себя двум неразделимым сенсорным модальностям – паре, где один из членов активен ( фр. motilité – способность к движению), а другой пассивен ( фр. résistance – сопротивление). Источник понятий «я» ( фр. le moi) и «сам» ( фр. le soi), по мнению Траси, кроется в движении вообще, а не в прикосновении руки к телу, как писал Кондильяк. Активный член этой пары возникает в самом организме, в его способности изъявлять желание ( фр. la faculté de vouloir). Знаменательно, что, говоря о способности изъявлять желание, Траси добавил, что имел в виду нечто большее, чем свойство организованного живого тела, «ибо воля есть <���…> не только результат нашей организации» (Destutt de Tracy, An. IX, p. 69) [58] Публикация и влияние труда Траси были тесно связаны с историей отдела исследования чувств и идей во Втором классе (классе моральных и политических наук), упраздненном в 1803 году, Национального института Франции (см.: Leterrier, 1995). . Он решительно утверждал, что есть чувство активного движения и, как следствие, «свойство сопротивления нашей воли к движению находится, таким образом, в основе всего, что мы учимся познавать» (Destutt de Tracy, An. IX, p. 333) [59] Cм. также: De l’existence, p. 102–122. Траси относил чувство движения к внутренним чувствам, которые сливаются с эмоциями (p. 43–46). . Наводя на глубокие мысли, эта теория трактовала познающего субъекта как часть мира. Траси достиг этого, сделав активность и вызванный ею осязательный опыт в сочетании с чувствами тела вообще основой сенсорной жизни.