Тобиас Эш - Код самоисцеления. Как голова может вылечить тело [litres с оптимизированной обложкой]

У нас все время чувство, будто времени не хватает.

И все же это чувство – сравнительно новое явление. Индустриальная революция, начавшаяся примерно 200 лет назад, заставила большую часть населения расстаться с крестьянской жизнью, которая подчинялась сезонным ритмам: от весны и лета до осени и зимы, от сеяния, роста, сбора урожая до фазы покоя, от рабочих будней и до выходных, от восхода и до заката. Вместе с фабриками в нашу жизнь прочно вошло рабочее расписание. Вместо восходов солнца или криков петуха нам подсунули заводскую сирену, сзывающую к началу смены, и будильник на тумбочке, провозглашающий начало рабочего дня в офисе. Производительность работника стала продуктом, который оценивают по видимому результату, а он, в свою очередь, должен достигаться в пределах установленного рабочего времени. В этом процессе люди превращаются в расходный материал, а рабочая сила – в измеримый производственный фактор. Время для отдыха, восстановления, а также «внутренний самоанализ» и созревание личности, периоды досуга и профессионального роста, занятия творчеством и личностное развитие наряду с сомнениями и переосмыслением событий были отложены до праздников или выходных. Но и в свободные моменты мы редко посвящаем себя этим видам деятельности, потому что давно выработали у себя стойкую привычку постоянно чего-то достигать, стремиться к чему-то и создавать видимые результаты собственного труда. «Кто ничего не делает, тот ни на что не годен». И с тех пор человека не оставляет чувство, будто темп жизни все возрастает, а времени становится все меньше.

Стоить заметить, что это чувство, похоже, преследует нас на протяжении последних 200 лет. Самые первые отчеты о растущем стрессе напоминают современные, а ведь тогда компьютеров и смартфонов не было даже в научно-фантастических книгах. При этом условия труда сильно улучшились (если закрыть глаза на то, как производятся электронные приборы и одежда на Дальнем Востоке или где-то еще). Мы теперь работаем по договору, а продолжительность рабочей недели едва ли превышает 40 часов; многие получают 13-ю зарплату вдобавок к основному окладу, но стресс никуда не делся. Кажется, он даже, наоборот, вырос, и не только у тех, кто вынужден трудиться в плохих условиях и для кого слова «отпуск» и «деньги на Рождество» остаются в буквальном смысле иностранными.

Стресс нельзя свести к простой математической формуле, его сложно объективно идентифицировать (хотя мы достигли в этом большого прогресса). Он содержит в себе весомую субъективную составляющую и зависит в том числе и от нашего личного восприятия, и от наличия у нас ресурсов, необходимых для победы над ним. Они же, в свою очередь, подвержены влиянию различных факторов, причем одни можно отчасти контролировать, а другие лежат вне пределов нашего контроля. И наши гены, и наше окружение также играют определенную роль в этом процессе. Иногда бывает и так, что человек страдает от стресса, но не осознает этого. Как уже было сказано, стресс – довольно сложный феномен.

Для его возникновения даже не требуется дефицита времени, с которым мы связываем его в первую очередь. Цейтнот объясняет это явление лишь отчасти. Стресс сопровождает нас уже давно. Скажу больше: ему не нужно было ждать появления людей. Он присутствует в жизни с самого начала ее возникновения и служит «двигателем», стимулирующим процесс развития различных организмов, залогом «прогресса». Без стресса нет жизни.

Наша система стресса почти никогда не знает покоя.

На протяжении миллионов лет стресс был движущей силой эволюции. Однако применительно к людям, и в первую очередь к нашим современным отношениям, его качество кардинально изменилось. Прежде надежный и эффективный механизм выживания, сегодня стресс способен сильно испортить нам жизнь, потому что постоянно возникает даже тогда, когда нет рациональной причины опасаться за свою безопасность. На планете не осталось ни одного саблезубого тигра, который бы угрожал нашему существованию, но на нас все время обрушиваются другие, новые поводы для стресса. Наша стресс-система почти никогда не отдыхает, потому что она, похоже, не делает различия между действительной угрозой жизни и воображаемой опасностью, вызванной ложно интерпретируемым или доселе неизвестным раздражителем. Кроме того, мы можем сами создать стресс у себя в голове, что и делаем постоянно. С точки зрения биологии, мы превратили себя в рабов, живущих в сотворенном нами же пестром, громком, стремительном мире. Наше биологическое оснащение до сих пор не может приспособиться к такому быстрому темпу.

Грань между острым и хроническим стрессом очень тонка. То, что сначала воспринималось как волнующее и возбуждающее, может быстро превратиться в тяжкое бремя. Оценка событий разными людьми различна. Если переступить порог один раз, то это может иметь пагубные последствия для здоровья. В этом и состоит ирония судьбы: стресс изначально делает жизнь возможной, но слишком много стресса для нее смертельно.

Далее мы узнаем, что такое стресс, как он возникает, какие изменения вызывает в нашем организме и когда оказывает на нас свое пагубное влияние. Это важно, чтобы понять, что мы можем противопоставить такому губительному, вредному процессу. Для начала мы проделаем небольшое путешествие во времени к истокам исследования стресса – отправимся туда, где еще не было слова «стресс», хотя он уже давно присутствовал в нашей жизни.

Американский психолог из Гарвардского университета Уолтер Кеннон (1871–1945) примерно сто лет назад проводил исследование, чтобы узнать, как кишечная мускулатура продвигает питательные вещества по пищеварительному тракту, – и сделал революционное открытие. Ученый выбрал в качестве объектов исследования кошек, которых он кормил и отслеживал на рентгеновском аппарате работу перистальтики их кишечника. Однако эксперимент протекал не слишком гладко, потому что большинство кошек не хотело играть в игру, предложенную ученым. Точнее, этого не хотело их пищеварение: животные на удивление часто страдали от запора.

К счастью, Кеннон обратил внимание, что подобный недуг поражал всегда только тех кошек, которые реагировали на предстоящую процедуру агрессивно: шипели, царапались, защищались. Это навело ученого на мысль изменить условия эксперимента и поставить другой вопрос: мог ли страх вызвать у кошек нарушения процесса пищеварения? Теперь нужно было выявить взаимозависимость сильных негативных эмоций и физиологических функций тела. Если бы кошки знали, что с ними хочет сделать Кеннон, возможно, они бы добровольно пошли в туалет.