Джесс Хилл - Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера

Адвокат из Голд-Коста Кэтлин Симпсон, также специализирующаяся на домашнем насилии, за все время работы встретила только одного мужчину, о котором можно было бы сказать, что он смертельно напуган. «Он с нетерпением ждал суда. Было видно, как глубоко психологически травмирован мой клиент. Это было до такой степени заметно, что кто-то из сотрудников суда сказал, что истцу следовало бы пойти в туалет и привести себя в порядок. Но это всего лишь один исключительный случай», – утверждает Симпсон [120].

Судьи привыкли представлять жертву стереотипно, как пассивную, забитую белую женщину, которой приходилось смиренно терпеть наносимые абьюзером удары. Встречая в зале суда представительницу слабого пола, способную дать сдачи, некоторые служители закона с трудом верят, что она и есть пострадавшая (особенно если они толком не знают, что такое домашнее насилие).

В большинстве дел, которые вела Симпсон, насилие было «реактивным». Так, во всяком случае, она его называет. А социолог Майкл Джонсон и юристы, с которыми я беседовала, именуют это «сопротивлением с применением насилия». Женщины дают отпор жестокому доминирующему партнеру. Да, они таким образом мстят, пытаются отстоять свое достоинство или надеются остановить абьюз. В самых крайних случаях жертва понимает, что лучший способ защитить себя и детей – убить агрессора.

Сопротивление с применением силы встречается часто, но о нем редко говорят. [27] Дебби Килрой, адвокат и правозащитница, организовавшая группу поддержки для заключенных под названием Sisters Inside, сказала в интервью ABC Radio, что «все больше женщин получают приговоры по уголовным статьям и отправляются в тюрьму за то, что защищались от жестокого партнера. Особенно много таких случаев среди коренного населения Австралии». «Они получают реальные сроки за самооборону. Никто не хочет толком разбираться в этих делах», – подчеркивает Килрой. [28] Профессор социологии Джуди Аткинсон обратила внимание, что такие узницы все чаще поступают в женскую колонию в городе Элис-Спрингс. С 2015 года Аткинсон ведет там работу с заключенными по программе Kungas (на языке аборигенов это слово означает «сокамерницы»). Джуди пытается разорвать порочный круг насилия и предотвратить новые психологические травмы. Женщины вновь и вновь рассказывают ей свои истории, пересматривают произошедшее, выплескивают боль потери и тоску, а также учатся позитивному взаимодействию с окружающим миром. Большинство «сокамерниц», с которыми она общается, всю жизнь страдали от насилия. Когда их любимые мужчины нападают на них и издеваются над ними, у них есть только один выход – защищаться. «Никто из них не верит, что полиция воспримет их жалобы всерьез», – подчеркивает Аткинсон. Это не предубеждение; такое заключение они делают на основе печального опыта. Джуди рассказала мне об одной женщине в Элис-Спрингсе, которую взяли под стражу после повторного эпизода насилия и собираются предъявить ей обвинение в нападении на партнера. В ее деле 500 страниц. Одиннадцать лет она делала все от нее зависящее, чтобы защититься от абьюзера. Много раз вызывала полицию, требовала охранных ордеров. Но полицейских раздражало, что она всякий раз снова возвращается к своему мучителю, и ее прозвали «надоедливой жалобщицей». «Они не посчитали его рецидивистом-насильником, но сочли ее навязчивой!» Полиции было невдомек, что, пока этот человек остается на свободе и продолжает быть частью общества, его жена и две дочери никогда не смогут чувствовать себя в безопасности. Несколько раз бывало, что она уходила от тирана, но всякий раз он ее отыскивал. В итоге она не выдержала, схватила палку и отлупила ею супруга.

Ее спросили, зачем она это сделала. На что женщина ответила: «В конце концов, я тоже имею на это право, ведь он столько раз меня избивал… При этом его никто не останавливал. И тогда я решила взяться за оружие сама». «Я подумала: вот здорово! – восклицает Аткинсон. – Сколько лет она терпела побои мужа, а теперь она же сидит под арестом 11 месяцев, пока ее дело рассматривают». В полицейских протоколах написано, что она нанесла мужу «эмоциональную травму». Выходит, когда женщины оказывают активное сопротивление, они в глазах официальных лиц оказываются столь же виновными, сколь и абьюзер.

Нечто подобное произошло и в истории супругов Оливии и Джона [121] Имена супругов изменены. ( Прим. автора. ) . После того как жена дала отпор мужу, напавшему на нее, она стала фигуранткой так называемого перекрестного иска, когда двое подают заявления друг на друга и каждый требует защитного ордера. Самое удивительное, что на одном слушании выяснилось, что Оливия виновна в насилии в той же степени, что и Джон, а на другом суд признал ее жертвой. Почему же судьи так по-разному посмотрели на одно и то же дело? Потому, что в их распоряжении были два разных полицейских протокола. [29] В первом кратко излагалась суть инцидента. Этот документ приложили к двум заявлениям, где Оливия и Джон требовали защиты – каждый для себя. В нем говорилось: «Пара конфликтовала два дня. Накануне оба грозили друг другу расправой. Сегодня, в 17.30, ссора продолжилась. Оба применили физическую силу. Джон схватил Оливию и швырнул об стену, затем попытался душить и нанес несколько ударов. Оливия оцарапала его, по всему его телу остались следы. Стороны подали заявления в правоохранительные органы».

Полиция не воспринимает заявления избитых жен всерьез. Их часто считают просто надоедливыми жалобщицами.

В итоге Оливии было выдано предписание суда, согласно которому она обязалась не запугивать, не угрожать, не преследовать, не нападать на Джона и не оказывать на него давление и никаким другим образом не взаимодействовать с ним в течение двенадцати месяцев. Если женщина нарушит запрет, на нее будет наложен штраф или она отправится в тюрьму.

Однако, как выяснилось, был составлен и второй, более подробный протокол, в котором тот же инцидент описан совершенно по-другому. В нем перечислялись различные правонарушения, совершенные Джоном. Этот документ был подготовлен к другому заседанию суда, в ходе которого полиция обвинили обоих, Оливию и Джона, в участии в скандале с рукоприкладством. Этот текст проливает свет на то, что на самом деле произошло в тот вечер: «Джон ударил Оливию кулаком в область левой почки. Затем, выходя из спальни, он ударил кулаком в дверь и сломал ее. Он разбудил детей, и те громко закричали. Оливия побежала за ним, схватила за ворот рубашки… и в этот момент оцарапала его. Женщина кричала: “Зачем ты все это делаешь? Почему дети должны это терпеть? Мне надоело, что ты без конца портишь мои вещи!” После чего подошла к стереосистеме, ударила по ней ногой, так что устройство развалилось. Джон схватил жену двумя руками за плечи, бросил на пол, сжал горло пальцами так, что невозможно было дышать, но потом отпустил. Оливия принялась вопить: “Ты что, пытаешься меня убить?” – и принялась оскорблять мужа и ругаться на него. Он снова вспылил: “Ах ты дрянь, сдохни!”, снова сгреб ее и бросил на пол. Он бил ее головой об пол, а Оливия в это время отбивалась от него руками. Муж наклонился над ней и начал своим лбом бить в ее лоб… У женщины остались синяки и шишки в области лба и уха… При этом Джон кричал также: “Если приедут медики и отберут у меня детей, я тебя урою, стерва!” Оливию рвало кровью, она не могла подняться. Муж попытался вытереть кровь с пола. “Встань и иди в гостиную. Делай вид, что ничего не случилось”, – сказал он жене. Она не могла держаться на ногах. Джон попытался нахлобучить одеяло ей на голову, потом попробовал зажать рот. Оливия отталкивала его и в этот момент укусила за палец, пытаясь освободиться от захвата. Он кричал и требовал, чтобы она разжала зубы».