Алина Адлер - Ты в порядке: Книга о том, как нельзя с собой и не надо с другими

Не чувствовать — невыполнимое требование к себе.

Чувства. Можно. Только. Прожить.

Прожить. Идет время, реакция на повторяющийся раздражитель притупляется, слабеет или трансформируется в другую. Например, беспомощность может обернуться злостью, грусть — равнодушием, а обида — принятием: «Мне было очень обидно, но теперь я знаю, что если бы не ее отказ, то сейчас…» Человек начинает видеть ситуацию с разных сторон. Постепенно возвращается способность мыслить логически, анализировать и принимать здравые решения. Травма превращается в опыт, неврозу больше не от чего «прикуривать», и прежние переживания уже так не жалят.

— А я не сойду с ума от этих переживаний? — беспокоился Олег.

Этот вопрос мне часто задают клиенты, которым сейчас невыносимо.

Хорошая новость: не бывает чувств, которые невозможно пережить или от которых можно сойти с ума. Сложные переживания заканчиваются.

Но еслиотношения с девушкой завершились несколько лет назад, а ваш друг замечает, что на мужских посиделках по пятницам «твоей бывшей все еще больше, чем пива»...

Или если вы ,например, молодая, привлекательная, успешная девушка. Но при этомкаждый раз, проходя по улице мимо хохочущей компании, с ужасом думаете: «Они смеются надо мной…»

Есливас захлестывает чувство вины, когда вы видите, как посторонняя женщина кричит на своего ребенка...

Значит, вы реагируете на раздражители своими личными непрожитыми, тянущимися из прошлого переживаниями: обидой, злостью, стыдом, виной. Причинами могут быть психологические травмы, сложные оборвавшиеся отношения, неустойчивая самооценка. С каждым случаем нужно разбираться. И о том, как это делать, — в следующих главах книги.

***

Олег выбрал свой способ справиться — пройти курс психотерапии. Он больше не пытался запретить себе чувствовать, вернуть Настю, «слепить» заново их двоих. Не пытался действовать так, как не работало.

Теперь он мог больше — осознанно проживать ситуацию, наблюдая, как отшелушиваются ороговевшие клетки обиды, отчаяния, тоски и беспочвенной надежды, как освобождается внутреннее пространство для движения вперед. Теперь он больше не оглядывался на то, что не случилось.

Резюме главы

Мужчины и женщины чувствуют с одинаковой интенсивностью.

Психолог не всегда может помочь клиенту тем способом, который представляется второму.

Попытка запретить себе чувствовать — это попытка запретить себе быть.

Наши чувства — это внутренний отклик на личностные проявления других людей и на все, что предлагает нам мир.

Страх потери отношений с близким человеком по силе удара равен страху смерти.

Переживания чувств — процесс физиологический.

Любой способ самопомощи может облегчить ваши страдания, но не избавить от них.

Чувства возможно только прожить, и невозможно от них сойти с ума.

ГЛАВА 2 «Он поступал со мной несправедливо», «они должны были меня поддержать», «она обесценила мои старания».

Обидно... Почему мы годами обижаемся, как справиться?

— Сейчас мы Гоше в носик зака-а-апаем, горлышко помажем, и будет он у нас здоровый пес, — приговаривала Ира, жонглируя жарящимися на сковородке котлетами.

Левой рукой она стискивала черный плюшевый нос, обладатель которого покорно болтался, подметая хвостом кухонный пол. Все доступные места игрушки были перемотаны «бинтами» из старой папиной футболки.

— Мама, капай носик, мама капай! — двухлетний Сашка тыкал коктейльной трубочкой Ире в бедро.

Ира выключила конфорку под кастрюлей с бульоном и опустилась на табуретку, прикрыв глаза. Сашка прилип к ее ноге и заканючил:

— Мама, ну капай, ты доктал…

Все, чего сейчас хотелось Ире, — это вытянуться на кровати и… Впрочем, неважно. После рождения Сашки Ира научилась ловко задвигать свои сорок восемь «и» подальше. «Ребенком надо заниматься», — шелестел где-то на подкорке материнский инстинкт. Ира призвала все светлые силы второго дыхания и доиграла свою роль «доктала».

— Сашуль, Гоше пора спать, сил набираться. Он больной, слабенький, — водила Ира трубочкой по носу потрепанной игрушки. — А мы с тобой пока что сходим за продуктами к праздничному столу. У кого завтра день рождения? К кому гости с подарками придут?

Пока дожаривались котлеты, Ира отскребла от Сашкиного грузовичка утреннюю овсянку, поставила вариться овощи, развесила сушиться белье, набросала список продуктов, отправила два электронных письма по работе, засунула Сашку в комбинезон и запрыгнула в джинсы сама. «Причесаться уже не успеваю», — прошептала она зеркалу в прихожей, закручивая пучок на затылке, и вытолкнула коляску в подъезд.

— Московское время: двенадцать часов, — донеслось из такси, мимо которого Ира везла в коляске малыша и полные продуктов пакеты.

«По ощущениям, будто семь вечера, — подумала Ира. — Уже устала, а еще надо приготовить салаты на завтра, замариновать мясо, испечь коржи для торта, заказать шары, отвезти мелкого на анализ, забрать пальто из химчистки, приготовить ужин и отправить отчет бухгалтеру до пяти. Господи, только бы Сашка поспал после обеда часика полтора! Как же я все успею с этим днем рождения…»

В кармане завибрировал мобильный. Писала свекровь: «Здравствуй, Ирочка! Уточни, пожалуйста, ко скольки нам завтра прийти на день рождения? Не хотим мешать своим присутствием раньше времени». И смайлик. Ира ткнула холодным пальцем кнопку блокировки экрана и швырнула телефон в сумку. «Потом отвечу. Не до вас сейчас, заботливая вы наша. Конечно, зачем "раньше времени"?! Не дай боже помочь мне хоть чем-то», — процедила женщина и зашагала быстрее, впиваясь ногтями в ручку коляски.

Невестка обижалась на свекровь с того дня, как муж забрал Иру с Сашкой из роддома. В разговорах с подругами называла свекровь «эта женщина», с мужем — «твоя родственница», про себя — «она», а обращалась к ней просто на «вы» и уж тем более никогда не говорила ей «мама».

***

Когда обида на свекровь просочилась в отношения с мужем, и они стали из-за этого ругаться, Ира пришла ко мне на консультацию.

— Мне никто не помогает с ребенком. Я еще и подрабатываю удаленно на полставки. Муж меня не понимает. Мог бы намекнуть свекрови, чтобы она иногда с внуком время проводила. Говорит: «А что я могу сделать, если у мамы нет такой потребности. Я же не буду ее заставлять», — едва сдерживала слезы Ира. — Понимаете, у меня у самой мамы нет. Она умерла от рака, когда мне было семнадцать. Нет сестер и братьев. Только папа и одна пожилая тетя. Такая вот маленькая наша семья. Папа пенсионер и на двух работах подрабатывает. Муж тоже много работает. Он молодец, все делает для семьи, я стараюсь его не нагружать ребенком. Из моих близких мне некому помогать. Когда я выходила замуж, мечтала, что моя семья расширится, что мы все будем поддерживать друг друга. У мужа есть мама, отчим, брат, две бабушки, тетя, дядя, двоюродные брат и сестра. Свекровь вообще в соседнем квартале живет. Не работает. Не старая еще женщина, ничем не болеет. Вон, на йогу по утрам шастает, путешествует с супругом. Ни разу, ничем не перегружена она! Неужели так сложно прийти помочь? Это же твой внук единственный! Ну она же знает, как мне тяжело, что я еще и работаю. Взять хотя бы этот день рождения: почему бы не предложить мне нарезать пару салатов или побыть с малышом, пока я готовлю. Просто. Нарезать. Салат! Мне так тяжело...