Бет Эванс - Я это совсем не продумала! Как перестать беспокоиться и начать наслаждаться взрослой жизнью [litres]

Он выглядел довольно строгим, и сразу стало понятно, что с ним шутки плохи. Прощайте, смешки и розыгрыши перед началом занятий, – им на смену пришли напряженные минуты затишья и ожидания тренировки. К счастью, он вел не так много классов, и мне еще доставались улыбки от моих постоянных инструкторов. В спорте, где ценятся техника и мастерство, я, если честно, не блистала, но упорно работала над собой и совершенствовалась. Мои наставники проявляли терпение и всегда приходили на помощь, когда я чего-то боялась, так что мне удавалось успешно двигаться вперед.

К тому времени, как я достигла высокого уровня мастерства, суровый тренер стал единственным наставником. И если другие инструкторы помнили об индивидуальных особенностях учеников и допустимых нагрузках, учитывая их при спаррингах, этот тренер не давал мне никаких поблажек. Он всегда останавливал бой, если ситуация выходила из-под контроля, но осознание того, что на тебя вот-вот набросится взрослый бугай и победа в любом случае достанется ему, лишало меня всякой мотивации.

А еще больше отбивало охоту понимание, что он заставит меня плакать.

Если наши смешки перед уроком ему просто не нравились, то слезы во время тренировок он просто ненавидел, а я-то как раз всегда ревела. В спаррингах я изо всех сил старалась правильно выполнять все приемы, и он постоянно попрекал меня этим. Обычно, если я начинала нервничать, другие тренеры давали мне несколько секунд передышки, чтобы я могла успокоиться, подбадривали, и потом мы пробовали еще раз. Он же не делал ничего подобного, а вместо этого говорил: «У тебя опять глаза на мокром месте?» – и при этом смотрел на меня как на источник всех неприятностей в мире. Разумеется, я начинала плакать – отчасти из-за того, что слишком сильно переживала по поводу того, правильно ли я все делаю, отчасти из-за страха, что могу заплакать, который выплескивался опять-таки слезами.

«Ну, если ты собираешься реветь, тебе лучше покинуть зал», – заявлял он авторитетным тоном и начинал чихвостить меня перед одноклассниками. Это было унизительно – дожидаться окончания занятий в вестибюле вместе с родителями. За это время я, видимо, должна была успокоиться, но обычно меня охватывал такой стыд, что я бесконечно расшнуровывала и зашнуровывала свои кроссовки, чтобы хоть чем-то занять руки. Потом, как по часам, он выходил в вестибюль и, играя на публику, произносил: «Если ты успокоилась, можешь вернуться в класс». Этот ритуал повторялся снова и снова – я впадала в панику, он устраивал мне выволочку и выгонял из класса, – и все кончилось тем, что я сама бросила эти занятия.

Хоть я и потратила годы жизни на совершенствование своих движений, координации и ответных реакций, мне не забыть урок, который я извлекла из опыта занятий боевыми искусствами: внешнее проявление эмоций недопустимо и мне нужно работать над собой, чтобы стать идеальной. Не как все – а именно идеальной. Я освоила искусство подавления любых эмоций, которые мешают жить, и очень следила за тем, чтобы никто не видел меня плачущей. Слезы стали поводом для стыда, а достижение совершенства во всех аспектах моей жизни – жгучим желанием.

Я была одержима идеей стать идеальной и похоронить любые чувства, которые мешают мне быть счастливой. Я жила насыщенной жизнью, но это была не я. Я предъявляла миру отполированную версию самой себя, в которой невозможно было разглядеть трещинки и шероховатости, спрятанные под слоем глянца. Это был нездоровый образ жизни. Хорошие или плохие, приятные или отвратительные, чувства есть чувства, и они существуют, хотите вы этого или нет.

Рано или поздно вам все равно придется иметь с ними дело, а, загоняя их внутрь, вы лишь усугубляете будущие страдания. Признать и принять свои эмоции, безусловно, непросто, но сделать это необходимо. Чувства всегда подскажут, когда что-то не так, или подбодрят, если вы на правильном пути. Чем скорее вы подружитесь с ними, тем более раскованными будете и вы, и ваши чувства.

Вечеринка по случаю окончания школы обещала стать самым счастливым событием в моей школьной карьере. Стоя на задней веранде дома моих родителей и глядя на то, как все болтают, смеются и сплетничают, я вдруг ощутила знакомую пустоту в животе. Вот и все? Неужели лучше уже не будет? Почему все пошло не так, как надо?

Много лет я была прилежной ученицей, старательной во всем, готовилась к каждой контрольной, хотела преуспеть в учебе. Моей самой большой мечтой было стать медсестрой. С самого детства я ухаживала за своими плюшевыми зверюшками, лечила их от разных недугов, воображая тот день, когда смогу делать это по-настоящему. Хоть я и не была лучшей в классе и у меня случались провалы, в целом проблем со школой не возникало и я уверенно шла к своей цели.

В старших классах все пошатнулось. Появились трудности в учебе, наметилось отставание по математике, и даже на дополнительных занятиях мне приходилось туго. Я все еще очень хотела стать медсестрой и записалась во все классы, имеющие отношение к медицине. Я устроилась волонтером в местную больницу, работала в сувенирной лавке и подрабатывала курьером. Каждый раз, надевая куртку волонтера, я думала о том, что на шаг приблизилась к заветной цели. Я отдавала учебе все больше сил, корпела над математикой, посвящая ей даже обеденный перерыв. А потом пришла отличная новость – меня включили в программу стажировки в больнице. Теперь, как ученица выпускного класса, я могла проводить там по два часа в день, наблюдая за работой врачей и медсестер и взаимодействуя с пациентами.

И вот наступил первый день стажировки. Я находилась в отделении онкологии, следуя по пятам за тихим доктором. Я чувствовала себя неуютно в униформе стажера и с замиранием сердца прислушивалась к цоканью своих каблучков по больничным коридорам. Мы подошли к палате, и доктор нырнул в дверь. Побеседовал с пациенткой, снял повязки, осмотрел рану на предмет заражения – для меня это было слишком. Голова пошла кругом. Я извинилась, сказав, что меня немного тошнит, и все отнеслись к этому с пониманием.