Малкольм Гладуэлл - Разговор с незнакомцем [litres]

Перевожу: преимущество, которое судья имеет перед компьютером, на самом деле никакое не преимущество.

Так не следует ли в таком случае довести исследование Муллайнатана до логического завершения? Не правильнее ли будет прятать обвиняемого от судьи? Может быть, если женщина появляется в зале суда в никабе, разумнее будет не отказать ей в иске, а, напротив, потребовать, чтобы в таком же виде были все участники процесса? И, раз уж на то пошло, стоит также призадуматься, нужно ли лично встречаться с няней, собираясь нанять ее, или назначать кандидату очное собеседование, прежде чем предложить ему место.

Хотя, пожалуй, это уже перебор, верно? Если все важные дела устраивать заочно, жизнь остановится. Или нет? Я задал судье Соломону этот вопрос, и его ответ заслуживает внимания.

Малкольм Гладуэлл: А если бы вы не видели ответчика, это что-нибудь изменило бы?

Соломон:То есть вы хотите знать, не пошло бы это на пользу делу?

Малкольм Гладуэлл: Именно.

Соломон:Пожалуй, где-то в глубине души я даже предпочел бы подобный вариант, поскольку так легче принять трудное решение отправить человека в тюрьму. Но это неправильно… Ведь в этом случае я буду видеть вместо людей папки с делами. Нет, нельзя вершить человеческие судьбы заочно.

Иллюзия прозрачности сродни презумпции правдивости. Проблема в том, что наши стратегии взаимодействия с незнакомцами глубоко ошибочны, но при этом социально необходимы. Нам нужно, чтобы система уголовного правосудия, наем на работу и выбор няни сохраняли человеческое лицо. Однако требование человечности означает, что приходится мириться с морем ошибок. В этом и заключается парадокс общения с незнакомцами. Мы сплошь и рядом справляемся с этой задачей просто ужасно.

Соломон:С одной стороны, я в глубине души вроде бы готов согласиться: «Да, если не общаться с обвиняемыми лично, то это облегчит работу судьи». Но с другой… Вот стоит человек, который смотрит на меня, а я на него. Его семья тоже присутствует в зале суда, целых трое его домочадцев: они машут мне во время речи защитника. Как бы это лучше объяснить… Нужно понимать, что ты решаешь судьбу человека. На тебе лежит огромная ответственность, и к этому нельзя относиться легкомысленно.

В ночь на 1 ноября 2007 г. в итальянском городе Перуджа произошло злодейское убийство: Руди Геде лишил жизни Мередит Керчер, английскую девушку, приехавшую в Италию по программе студенческого обмена. Споров, домыслов и противоречий вокруг этого дела было море, но сегодня вина Геде полностью доказана. Этот сомнительный тип, который слонялся вокруг дома, где поселилась Керчер, был хорошо известен полиции. Геде признался, что находился в ее квартире в ночь убийства, однако причины тому назвал весьма невразумительные. Место преступления было усеяно его ДНК, а сам он на следующий день пытался сбежать в Германию.

Но Руди Геде не был единственным объектом полицейского расследования; мало того, поначалу он оказался лишь где-то на периферии настоящего цунами, которое спровоцировала в СМИ гибель Мередит Керчер. Вместо него в фокус внимания журналистов попала Аманда Нокс, соседка Керчер по квартире. Придя домой утром 1 ноября, она обнаружила в ванной кровь. Вместе с Амандой был ее бойфренд Рафаэле Соллечито, и молодые люди сразу вызвали полицию. Карабинеры осмотрели комнату Керчер и нашли там труп девушки, а уже через несколько часов Нокс и Соллечито оказались в списке подозреваемых. По версии следствия, убийство произошло, когда сексуальные игры, в которых принимали участие Геде, Соллечито и Нокс, разгоряченные алкоголем и наркотиками, зашли слишком далеко. Всех троих арестовали, отдали под суд, а затем отправили в тюрьму – и каждый поворот дела подробно освещался в желтой прессе. На сегодняшний день существует множество фильмов, книг, эссе, статей и телепередач, рассказывающих об этом преступлении.

«Убийство всегда привлекает людей. Интрига. Загадка. Криминал, – говорит британский журналист Ник Пиза в документальной ленте “Аманда Нокс” (Amanda Knox). – И в данном случае у нас есть все составляющие занимательного сюжета: живописный городок на вершине холма в центре Италии. Поистине кошмарное убийство. Перерезанное горло, полуголая жертва, кровь повсюду. Что еще нужно для хорошего детектива?»

Другие знаменитые криминальные истории, такие как убийство Джонбенет Рэмси или дело О. Дж. Симпсона, сохраняют занимательность, когда вы возвращаетесь к ним пять или десять лет спустя. Дело Аманды Нокс – совсем другое. Сейчас логика его событий не поддается объяснению. Не было никаких вещественных доказательств, указывающих на причастность Аманды или ее парня к преступлению. Не имелось также и правдоподобного объяснения, зачем Нокс – инфантильной домашней девушке из благопристойной американской семьи – понадобилось участвовать в смертельно опасных сексуальных играх с полоумным бродягой, которого она едва знала. Следствие по ее делу велось поразительно непрофессионально. Анализ ДНК, который должен был указать на Нокс и Соллечито, полностью запороли. Обвинитель демонстрировал редкую безответственность и был просто одержим фантазиями об изощренных преступлениях на сексуальной почве. Окончательное решение о невиновности Нокс Верховный суд Италии вынес через 8 (!) лет после преступления. И даже тогда многие люди, в остальном весьма разумные и рассудительные, оспаривали вердикт. Когда Нокс освободили из тюрьмы, на городской площади Перуджи собралась разъяренная толпа протестующих. В деле Аманды Нокс логики просто нет.

Я мог бы по пунктам разобрать все ошибки и промахи следствия – причем их столько, что у меня без труда набралось бы материала еще на одну книгу. Я также могу отослать вас к любому из наиболее полных и научных обзоров этого провального расследования: например, к обстоятельнейшей статье Питера Гилла «Анализ и последствия судебных ошибок в деле Аманды Нокс и Рафаэле Соллечито» (Analysis and Implications of the Miscarriages of Justice of Amanda Knox and Raffaele Sollecito), опубликованной в криминологическом журнале Forensic Science International , где есть пассажи вроде такого:

«Амплифицированный продукт ДНК в образце Б также подвергли капиллярному гель-электрофорезу. Электрофоретический график показал пики ниже порогового значения, и в большинстве локусов не совпадали аллели. Я насчитал только шесть аллелей, которые были выше порога регистрации. Электрофоретический график продемонстрировал частичный профиль ДНК, который, как утверждалось, соответствовал ДНК Мередит Керчер. То есть образец Б находился в пограничном для интерпретации диапазоне».