Ася - Шум

Утром я проснулась, а тряпка вся в крови. Я не смогла. Я снова не смогла, подумала я, заплакала от жалости к себе. Но потом в голову пришла другая мысль – нужно спасти себя самой. Возможно, кто-то мне может помочь? Может мне нужен психолог или психиатр, или кто-нибудь ещё? Но как тогда мне придётся рассказать и про проституцию и вообще всё? Мне всё равно нечего терять, я действительно хотела смерти, но своими руками сделать это сложно, очень сложно. И внутри жила какая-то надежда, затоптанная, задавленная, прозрачная, но они жила. На следующий день написала нескольким психологам на «авито», с вопросом «был ли опыт работы с булимичками». Мне ответили несколько девушек, но мне захотелось рассказать всё только одной. Её зовут Олеся Мугу. Главной целью моей жизни, единственным желанием было избавиться от булимии. Через пару дней я уже сидела у неё на диване, недоверчиво смотрела и говорила, говорила, говорила…

Первую консультацию я просто без эмоционально рассказывала о своей жизни. Она практически молчала, только иногда задавала уточняющие вопросы. Так прошло полтора часа. Я понимала, что первый раз это только знакомство, не стоит ждать никаких результатов от первой беседы. Она спросила, а что бы мне хотелось изменить в своей жизни? Зачем я к ней пришла? Моей главной задачей было избавиться от булимии, начать есть как все нормальные люди. Через неделю я снова приехала к ней, потом ещё и ещё. Мы практически не говорили о еде. Я просто рассказывала о своих чувствах. Она давала мне домашние задания. Одну неделю я должна была записывать всё, что съела, другую свои чувство во время еды. После нескольких консультаций меня начало ломать изнутри. Каким-то невероятным образом я включила все свои чувства, весь тот стыд, который я прятала от самой себя. После каждого похода к психоаналитику мне было легко, однако через пару дней становилось невероятно тяжело. Я, наконец, осознала, насколько неправильно живу. Я поняла, что каждый раз, переспав с очередным папиком, моя душа разрушается, ведь я наступаю себе на горло. Мне не хотелось с ними спать, но всё было настолько привычным. Бывали недели, когда я плакала каждый день от осознания, во что я превратила свою жизнь. Но сил на какие-либо перемены совершенно не было. Я пыталась изменить свою жизнь, честно. Пыталась оставить в себе завтрак, иногда получалось, а иногда нет. В этот период я начала жалеть обо всём содеянном, о том, что первый раз вызвала у себя рвоту, что начала спать за деньги. Все эти сожаления так резко обрушились на меня. Было тяжело, невероятно тяжело. Каждый день просыпаться и проигрывать старый сценарий – еда, прочищение, колледж, еда, еда, прочищение, встреча, грязные деньги, еда, прочищение, снова еда и так до ночи. Только теперь я мучилась от этого, по-настоящему мучилась, ведь теперь мне было противно от самой себя. Моя защитная маска, что я так долго надевала, смотря на себя в зеркало перед встречами, отпадала от моей кожи, оставляя открытые раны. Физически мне тоже было нелегко. Каждый приём пищи, если он всё же хоть частично оставался во мне, приводил к вздутию живота, болям. Мне и так было тяжело мириться с выпирающим желудком, но, когда в зеркале отражалось раздутое пузо, мне просто сносило голову. Я ненавидела свой живот и снова шла шуметь. Бывало, что с таким надутым животом я приезжала на встречи и тогда жутко комплексовала. Мне казалось, что я жирная, некрасивая. Хотя вес на тот период составлял примерно 56 кг. Мне так хотелось перемен, хотелось хоть как-то себе помочь, хоть как–нибудь искупить вину перед собой же. Тогда я решила вернуть свой натуральный цвет волос. Конечно, я не пошла в салон, а сделала это дома за один вечер из брюнетки в блондинку. Волосы пострадали, но я чувствовала себя свободнее. На этом перемены не закончились. Я завела кота. Ещё через месяц, когда вес начал расти, хотя я не проживала ни одного дня без прочисток, всё как и раньше, я решила записаться в зал, правильно питаться и передвигаться на велосипеде. Конечно же всё, ради успокоения совести за каждый грамм капустного салата.

Из записей психоаналитика:

Я снова ощущаю эмоциональную пустоту без еды. Поняла, что люблю свою болезнь и эту пустоту после чистки. Поняла, что я либо найду смысл в жизни, либо вскрою вены. Удалилась из всех социальных сетей. Может мне необходим кто-то, о ком буду заботиться, муж или ребёнок. Ещё раз поняла, что ем, когда эмоциональное перенасыщение или недостаток эмоций. Как только чувствую сытость, хочу ещё. Замечала, когда уберусь дома, не хочется шуметь. Помню, в детстве говорила маме, что у меня всегда будет бардак, ведь я ненавижу убираться. Пустота в желудке – это жизнь с чистого листа.

У меня немного получалось держать в себе еду, останавливаться после еды. Но не каждый раз. Бывали дни, когда я оставляла в себе еду целый день. Этот день проходил обычно по одному и тому же сценарию. Я просыпалась, ехала на велосипеде 30 минут в колледж, там ела кашу перед парами, спустя 3 часа ела второе и салат, после колледжа шла в тренажёрный зал, час или полтора кардио тренировки, потом простые упражнения с гантелями, потом столовая и снова второе и салат, потом библиотека и домашнее задание, снова столовая (просто салат и мясо), а после я ехала домой. Примерно в 9 вечера я подъезжала к дому. И тут начинались мучения. Что дальше делать? Дома будет что? Эта мысль мгновенно поворачивала руль велосипеда к магазину. Я покупала маленький творожный сырок, который съедала по дороге, держа руль одной рукой. Мне хотелось ещё, ещё испытать это удовольствие, и тогда я заезжала в следующий магазин и покупала пакет еды, а дальше снова старый сценарий. Прочистки и угрызение совести. Но я пыталась повторить то же самое на следующий день. Ведь раньше у меня не было такого, раньше я не могла держаться целый день. А теперь иногда получалось. Не каждый день я так жила. Бывало, просыпалась и не было сил ни на что, тогда я шумела целый день, передвигалась на автобусе, не приходила в тренажёрный зал. Всё или ничего. Максимализм. Моя жизнь должна была быть либо идеальной, либо как раньше.

По мне скучала мама. Она беспокоилась обо мне, я больше ей не врала, говорила всё, что со мной происходит, правда помягче. Она уже давно знала про моих папиков, про Бориса и Васю, про девочек, про походы к психоаналитику, знала обо всём. Ей захотелось приехать. Что это значит для меня? В первую очередь – объедания. Мама буквально закармливала нас в детстве, ведь еда не должна пропадать, и приёмы пищи были 5-6 раз в день, после каждого чай со сладким. А как мне быть теперь? Вот приедет она ко мне, купит еды полный холодильник, как она всегда делала. И как мне держаться? У меня дома никогда не было еды, холодильник был выключен уже долгое время, наверное, год точно я им не пользовалась. Но и отказать я не могла. Она приехала с целью увидеть меня и поискать квартиру для покупки. Одну ипотеку она выплатила, теперь хочет взять вторую. Спустя пару недель она приехала на несколько дней, и как назло в один из этих дней Вася захотел увидеться. И ему я тоже отказать не могла, ведь хотелось показать маме, что я могу себе позволить и погулять, и купить что-то, а на это нужны деньги. Я встретила маму на вокзале, по дороге домой она купила продукты, как я и предполагала, а дома мы сели есть. И вот всё происходило, как я и предполагала. Я переела, хотя съела немного, но потом чай, а потом печенье и в итоге мне было так дискомфортно, что я пошла в ванную, включила воду, говорила с ней, а параллельно шумела прямо в раковину. Я не могла ей признаться, что выблевала еду, которую она только что купила. Это стыдно. Нет, это даже больше, чем просто стыдно, это не объяснить словами. Она ничего не заметила, но на следующий день я не пила чай после еды, а попила через пару часов. Так было проще смириться с «непустотой» в желудке. Я даже купила лимон и съедала после еды, чтоб быстрее избавиться от этого противного чувства сытости. Ненавидела свой живот, только говорила сама себе мысленно «просто потерпи, через 3 часа это пройдёт». Потом пила ферменты, и уговаривала себя не думать о раздувшимся животе. Если честно, то на это уходило колоссальное количество энергии. Всё время хотелось прочиститься, и иногда я делала это втихую. А потом наступил вечер встречи с Борисом. Мама не хотела ничего об этом слышать, она просто не держала меня, хотя знала, что я еду трахаться за деньги со стариком. Я никогда не забуду её взгляд у двери, когда она закрыла за мной. Эта безысходность, обречённость, бессилие в глазах, лучше бы я забыла всё это. Мама осталась с котом, а я поехала на встречу. Приехала утром, так как не могла вернуться ночью, сразу после секса, это было бы слишком мерзко и для меня, и для неё. Мне было тяжело всё это. Все эти дни было, настолько тяжело, что у меня просто сдавали нервы. Теперь мама, словно контролировала меня, чтоб я не шла в туалет, не шумела, а после каждого посещения ванной спрашивала «Опять шумела?». Конечно я всё отрицала. Но мне было больно от этой ситуации. Я была в тюрьме. Не могла снова шуметь, и не хотела морально, но физически постоянно жила с тяжестью. И эта встреча с Васей, прямо от мамы, кошмар. Мне не хотелось жить. Я не выносила всего этого. Я слишком многое понимала, но от этого не становилось легче. На следующее утро мама должна была уехать, и в голове проскользнула мысль «это отличный вариант попрощаться с ней. Пока она здесь, пускай запомнит меня такой. Я не хочу жить, я уверенна на сто процентов». Эти мысли посетили меня в обед, а к вечеру я придумала, как сделать так, чтобы на этот раз не забояться вскрыть вены. План был идеален. Сначала клизма, ибо покойники гадят под себя после смерти, потом водка, нейролептик и в ванную с лезвием. Водка плюс передозировка нейролептика это уже почти наверняка смерть, во всяком случае, под алкоголем порезать вены будет проще. На этот раз у меня точно должно получиться. И всё. Конец этому аду при жизни. Вечером я посмотрела на маму в последний раз, обняла её, сдерживая слёзы и ком в горле. Потом легла в кровать и снова думала о деталях плана, сдерживая слёзы. Нет, я не могла разрешить себе плакать, после слёз становится легче, я могу передумать и снова всё по кругу. У меня нет сил так жить дальше, а по-другому не получается. Но мама что-то почувствовала. Пришла ко мне, легла на кровать и стала расспрашивать. Я молчала, потом сухо отвечала, что всё в порядке. Но ничего не было в порядке. И меня словно, прорвало. Я говорила и говорила. О том, что я конченная проститутка, сплю со стариками за деньги, не вижу смысла жить без еды и прочищений, что терпеть не могу своё ужасное тело, что устала бороться сама с собой, о том, как я ненавижу всё что со мной происходит, что время не вернуть и совесть не очистить, тело не очистить от того количества мужиков. Говорила о том, что нет смысла жить, что все ужасно, ничего уже не изменить, я всё решила – покончить с собой это единственный выход. Тогда мама заплакала. Она уговорила меня позвонить в экстренную психологическую помощь. Я сопротивлялась, но всё же взяла трубку. Со мной говорил мужчина. Я не знаю, как он понимал мои слова сквозь слёзы, истерику и сопли, но я продолжала и продолжала говорить всё то же самое ещё раз. В его словах проскальзывало отвращение ко мне, пренебрежение моими проблемами. Он даже местами был груб, но бросать трубку я не хотела. Он задавал вопросы вроде «жалею ли я о своих поступках?» или «ты же понимаешь, что сама виновата во всём?» и самый главный вопрос «есть ли хоть что-то на этом свете, ради чего тебе хотелось бы жить?». На последний вопрос ответ пришёл сам собой. Да, я не могу просто так уйти в иной мир, не рассказав свои историю жизни. Я быстро ответила «напоследок я хочу написать книгу». И эта мысль словно придала смысл жизни. Через час разговор оборвался, но тогда мне уже было легче. Я поняла, что не все дела закончены. И на следующее утро я проводила маму, открыла ноутбук, создала новый файл и назвала его «шум». Именно так я хочу назвать свою книгу. Именно из-за булимии я начала писать, от бессилия перед этим недугом.