Вильям Гирш - Гениальность и вырождение

После того как современная наука отрешилась от суеверия и стала на почву скептического, объективного наблюдения, произошёл полный переворот в сторону противоположного мировоззрения. В то время как прежде игре природы предоставлялась неограниченная свобода, выходившая далеко за границы, указанные незыблемыми естественными законами, — теперь стали втискивать деятельность природы в слишком тесные рамки. Нужно было подвести все явления под искусственно созданную схему; всё нужно было смерить, свесить и выразить в числах. Как бы не был благодатен такой метод исследования для некоторых отраслей науки, как ни процветали, благодаря ему, физика, химия и другие науки, но способ насильственного схематизирования должен был оказаться нецелесообразным для такой науки, как психология, в которой нам всё ещё приходится ограничиваться эмпирическими фактами и пользоваться при наших исследованиях только аналитическим, а не синтетическим методом.

Как я уже неоднократно указывал, психология должна строго индивидуализировать, и я не могу представить себе ничего более превратного и ненаучного, как выдумать так называемого нормального человека и считать болезненным всё то, что уклоняется от этой нормы. Мы видели, что все явления несомненных умственных расстройств создаются теми же психическими элементами, которые лежат в основе здоровой умственной деятельности, и что духовная жизнь великих людей, называемых гениями, также есть ничто иное, как более интенсивное течение психических процессов обыкновенного человека. «Здоровье и болезнь, — говорит Клод Бернар, — не две существенно различные формы, как могли полагать старые медики и как полагают ещё теперь некоторые практические врачи. Не должно делать из них отдельных принципов, существ, борющихся за обладание живым организмом и делающих его ареной своей борьбы. Это медицинский хлам. В действительности между здоровьем и болезнью существуют лишь различия в степени явления. Преувеличение и несоотношение нормальных явлений образуют болезненное состояние». Это относится ко всем болезням как телесного, так и духовного происхождения. Решение вопроса, следует ли такое–то явление считать болезнью или нет, не может поэтому быть поставлено в зависимость от того, насколько это явление отступает от общепринятой нормы, а мы должны определить, не идёт ли дело о явлениях, мешающих физиологической деятельности организма или ослабляющих производительную способность индивидуума. Если, например, дело идёт о физическом уродстве или о других нарушениях развития, то вопрос о том, болен ли данный индивидуум или нет, должен быть всегда решаем с этой точки зрения. Если у женщины имеется узкий таз, то при нормальном развитии и нормальных отправлениях остальных членов и органов её нельзя будет назвать больной. Но как только такая женщина становится беременной, врач–гинеколог считает её болезненным случаем, так как она не в состоянии нормально рожать. Человек, лёгкие которого так недостаточно развиты, что он при малейшем напряжении задыхается, несомненно болен, между тем как человека с необыкновенно сильно развитыми лёгкими, какие встречаются, например, у скороходов, никто не станет считать больным вследствие этой ненормальности.

Люди с физическим уродством или с аномалиями развития часто не окажутся в состоянии удовлетворять тем или иным требованиям, предъявляемым к ним общественной жизнью, и от степени их жизненной и производительной способности зависит, насколько эти аномалии можно назвать болезненными. Нередко уже сама публика сумеет определить, чего от таких людей можно требовать и чего нет, да и последние сами знают, на что они физически способны. Никто не возьмёт карлика в солдаты, и физически слабый человек поймёт, что не годится в каменщики.

Подобно аномалиям физического развития и телесным уродством, имеются также аномалии и уродливости в духовной области. Но подобные люди с умственными недостатками не способны сами отдать себе отчёта в своих способностях; они не сознают даже своих недостатков. Точно также и публика не может судить об умственном состоянии такого человека, а потому как в интересе этих людей, так и в интересе общества должно желать, чтобы решение вопроса о вменяемости и об ответственности тех несчастных было предоставлено компетентным в этом деле лицам.

Посмотрим теперь, как обстоит дело с так называемыми великанами, т.е. с людьми, отличающимися чрезмерным телесным развитием? Судя по исследованиям Ланге, Боллингера, Эккера и Ранке, большое число научно точно описанных великанов оказываются непропорционально развитыми. «В некоторых случаях установлено было поразительное несоотношение между сравнительно слабо развитою центральною нервною системой и огромным телом; очень часто чрезмерно развитые кости болезненно хрупки, имеют неправильности, утолщения или прямо уродливости» (Ранке). Другие же великаны были вполне пропорционально сложены и могли всецело удовлетворять предъявленным к ним требованиям.

Вопрос о том, должно ли считать очень больших людей, великанов, патологическим явлением, зависит исключительно от равномерности развития. Рост великанов сам по себе – не есть болезненное явление; если же он совершается в некоторых частях тела насчёт развития других частей, будь это по отношению к строению тканей или к общему росту, — то мы тогда имеем дело с недостатками, основанными на таких же аномалиях развития, как уродство и малый рост.

Нет основания рассматривать великанов ума с какой–нибудь другой точки зрения. При суждении об них также приходится взвешивать, равномерно ли их развитие, или же у них существует переразвитие одной части души в ущерб другим частям, а с тем вместе и болезненное состояние. Конечно, кто исходит из той точки зрения, что все, отступающее от «нормы», должно быть названо болезненным, тот, логически рассуждая, должен будет считать каждого умственно выдающегося человека отступающим от «нормы», т.е. болезненным. И действительно, такой взгляд нашёл многочисленных последователей, которые узрели блестящее подтверждение своей теории в том обстоятельстве, что большинство, а то, пожалуй, и все умственно выдающиеся люди обнаруживают психические «симптомы болезни».

Первым, подробно обработавшим этот предмет, был Моро де Тур, называющий гениальность прямо умственной болезнью, причиняемою перераздражением мозга. Моро вообще не сделал попытки как–нибудь определить гениальность или связать с нею психологическое понятие. Из приводимых им примеров видно, что он считает гениями всех людей, совершивших в какой–либо области что–нибудь выдающееся, — не обращая внимания на их психологические отличия. Он мог поэтому так же хорошо установить своё утверждение в следующем виде: все люди, сделавшие когда–либо что–нибудь выдающееся, были душевно больны.