Михаил Литвак - Из Ада в Рай: Избранные лекции по психотерапии (учебное пособие)

И социологические законы не мешают проявляться свободе воли. Они просто определяют границы. В них всегда имеются области индивидуального пользования. Ценности переживания — восприятие природы, искусства — остаются в распоряжении индивида даже при полном одиночестве и являются принципиально личными. Ценности переживания могут опираться на широкие сообщества (дружба, солидарность и т. п.) и на более узкую основу (сексуальное партнерство).

Жизнь бывает не только созиданием или наслаждением, но и страданием. Жизнь может наполниться благородным смыслом даже тогда, когда она неожиданно нарушается. На этом положении основан подход к психотерапии злокачественных новообразований. Врачу-онкологу, знавшему, что он болен раком щитовидной железы, я предложил провести на себе одно научное исследование. Его состояние значительно улучшилось. Очень показателен в этом отношении фильм «Мертв по прибытии». Один бизнесмен узнал, что его отравили, и он через две недели обязательно умрет. И вот он посвящает оставшиеся ему дни жизни разоблачению преступников.

Недостаток успеха никогда не означает утрату смысла жизни . Вспомните периоды собственной влюбленности без взаимности! Решитесь ли вы выбросить из жизни периоды несчастной любви со всеми их сомнениями и страданиями? Полнота страданий никогда не кажется нам недостатком осмысленности.

Напротив, человек растет и мужает, страдая; его несчастная любовь приносит ему больше пользы, чем могло бы дать множество любовных побед. Преувеличивая значимость приятных и неприятных переживаний, люди вырабатывают в себе ничем не оправданную склонность жаловаться на судьбу. Мы посланы в этот мир не для наслаждений. Удовольствие не в состоянии придать нам смысл жизни. А если так, то отсутствие удовольствия не умаляет смысла жизни. Для оценки мелодии неважно, мажорная она или минорная.

Страдание не лишено смысла, ибо страдая, мы внутренне как бы отодвигаемся от того, что вызвало наши страдания. Страдая, мы все время остаемся между тем, что есть в действительности, и тем, что должно быть. В страдании сам факт отчаяния снимает вину с человека. Страдание вызывает плодотворное, кардинально преобразующее духовное напряжение, которое на эмоциональном уровне помогает человеку осознать то, чему следует быть.

В страданиях человека открывается глубокая мудрость, которая выше всякого рассудка. Для внутренней жизни скорбь и раскаяние полны глубокого смысла. Потерянная возлюбленная продолжает жить в нашей душе благодаря скорби о ней, раскаяние позволяет виновному вновь поднять голову, как бы очистившись от вины.

Скука тоже имеет смысл. Она как бы напоминает нам, что мы бездействуем. Но деятельность существует не для того, чтобы спасаться от скуки. Скорее, скука существует для того, чтобы напоминать нам о том, что мы бежали от бездействия и должным образом поняли смысл нашей жизни.

И смысл тревоги — это тоже напоминание. Смысл страдания в том, что оно оберегает человека от апатии и духовного оцепенения. Пока мы способны к страданию, мы остаемся живыми духовно. Мы растем и мужаем в страданиях, они делают нас богаче и сильнее. Скорбь как бы возвращает прошлое в настоящее. Раскаяние и скорбь — оба эти чувства — служат для того, чтобы как бы «исправить» прошлое. Нельзя гасить несчастья наркотиками. Пытаясь забыться, человек заставляет себя «не замечать» случившегося, пытается убежать от него. Но притупление чувств не приводит к устранению сама го предмета переживаний. То, что оттеснено в область бессознательного, не вытесняется в действительности. Здоровые родственники умершего категорически отказываются принимать транквилизаторы и предпочитают круглосуточно рыдать над умершим.

Наркотизация — это духовная анестезия. Но духовная анестезия может привести к духовной смерти. Постоянно убивая наркотиками эмоционально значимые переживания, человек убивает свою внутреннюю жизнь. Страдание и горе являются частью человеческой жизни, как судьба или смерть. Ни одно из них нельзя вырвать из жизни, не нарушая ее смысла. Ибо лишь под ударами молота судьбы в горниле страданий выковывается личность, и жизнь приобретает свои форму и содержание.

Франкл предупреждает, что человек не должен преждевременно сложить оружие, ибо легко принять ситуацию за судьбу и склонить голову перед мнимой участью. Лишь только тогда, когда он не имеет возможности реализовывать созидательные ценности, когда нет под рукой средств, чтобы воздействовать на судьбу, наступает время реализовывать ценности отношения, имеет смысл взвалить на себя крест. Ценности отношения могут быть полностью реализованы только тогда, когда доля, выпавшая человеку, оказывается на самом деле неизбежной. Это — благородное страдание. Но если человек ничего не сделал для того, чтобы избежать страдания, то его страдание нельзя назвать благородным, да и вообще нельзя назвать страданием.

Читая эти мысли Франкла, я вдруг понял, что так называемые любовные страдания наших молодых людей — это страдания, связанные с тем, что у них нет своего дела, что они не реализуют созидательных ценностей, что их жизнь бессмысленна, что вызвать сочувствие они не могут, что они нуждаются не в устройстве любовных дел, а в интересной работе. Легче работать со страдающим от неудачной любви, который увлечен своим делом. Мы предлагаем ему сосредочиться на последнем, вырасти, перерасти своего партнера, который после этого станет неинтересным, и «любовь» пройдет.

Терпение оправдано только тогда, когда сама судьба ставит человека в условия, когда он вынужден терпеть, ибо ни изменить своего положения, ни избежать его он не в состоянии. Только оправданное терпение является нравственным достижением; только неизбежное страдание имеет нравственный смысл. Таким образом, круг оправданных страданий, по Франклу, весьма узок. В него входят неизлечимые заболевания при условии, что были предприняты все меры профилактики, заключение в концентрационный лагерь при авторитарных режимах, гибель близких людей и т. п.

«Жизнь — ничто, жизнь — это возможность сделать что-то». В этом принципе Геббеля содержится ответ на вопрос о смысле жизни. Ибо существуют лишь две возможности: работать вместе с судьбой, придавая ей формы, и таким образом реализовывать созидательные ценности или, если это невозможно и страдание неизбежно, страдать, реализуя ценности отношения.

Иногда целью экзистенциального анализа является научение человека страданию. Ведь есть ситуации, когда человек может выполнить свою задачу только путем истинных страданий, иначе он может оказаться недостойным мучений, выпавших на его долю.