Владимир Леви - Ошибки здоровья

Хорошо воздержаться от пищи в поезде, учитывая, что тратить калории почти не приходится. Меня, не могу не заметить, всегда приводят в ужас раблезианские пиры моих почтенных соседей по купе, эти непременные курицы, пирожки, колбасы и яйца, бесконечные крутые соленые яйца. Безумцы, зачем?.. Как вы потом истратите эти чудовищные накопления, куда сбросите шлаки?.. С гарантированной неподвижностью они прибудут вместе с вами по месту вашего назначения...

Внеочередные пищевые воздержания имеет смысл проводить после всякого переедания, после всевозможных банкетов и возлияний. Когда на праздниках мы по два-три дня подряд «гуляем», что ж удивляться, если последующие две-три недели «гуляют» наши желудки, кишки, сосуды, сердце, печень, почки и все остальное?..

Право на хорошее настроение

— Чем же вы вылечили себя самого?

— Возвратом к естественности. Перестал курить и переедать, стал разборчив в пищевых сочетаниях, не забываю об отрубях... Много двигаюсь, медитирую. Какие бы неприятности ни наваливались, все бодрственное время провожу деятельно, в убеждении, что всегда имею право на хорошее настроение.

— Этого достаточно?

— Это необходимо, а достаточно ли — когда как. В каждом случае свой акцент: для одного главное — снять внутренние конфликты; для другого — наладить работу ферментов, навести порядок в пищевых сочетаниях...

Обычная терапия предписывает массу химии. Я от химии не шарахаюсь, но, как правило, постепенно уменьшаю пациентам дозы лекарств, а потом и совсем отменяю. Занимает этот «переход на самообслуживание» в среднем месяца полтора-два.

Если человек поймет, как настраиваться, если у него хватит ума и решимости изменить образ мыслей и образ жизни исправить ошибки здоровья — победа придет!

НОУ-ХАУ ИЗ МАТЕРИАЛА ЗАКАЗЧИКА

Развивается только ум, касающийся овладения материальным миром: техника, наука...

Ум, касающийся овладения самим собой, не меняется.

Юрий Олеша

«...Маленький пароходик с группой сборщиков каучука доставил меня из Икитоса до реки Мороны. Отсюда я надеялся добраться до реки Поте и, повернув на север, пересечь границу с экватором и выйти к селению Самора, лежащему у подножия Кордильер...» [2] Здесь и далее - мое переложение текстов из книги Райта «Свидетель колдовства». Перевод этой книги с английского (переводчик И. Михайлов) с моим предисловием вышел в 1971г. ВЛ

У себя на родине в Штатах Гарри Райт был дантистом. Проработав некоторое время, откладывал инструменты и отправлялся в дальние путешествия.

Маршруты его пролегали по джунглям Амазонки, саваннам Центральной Африки и тропическим лесам западно-африканского побережья, по островам Океании...

Глухие, затерянные места, странные миры, неизвестные в том, который величает себя цивилизованным. Непривычный климат, необычайная музыка, фантастические ритуалы, обычаи удивительные и страшные — все это похоже было, скорее, на жизнь неких инопланетян...

С собой у доктора Райта не было никакого оружия, только фотоаппарат и неуемное любопытство.

Путешествовал Райт, чтобы изучить деятельность знахарей, колдунов, шаманов, жрецов, ведунов и ведьм разных племен, сравнить их методы, постигнуть секреты...

«...Я долго не мог найти проводника, согласного сопровождать меня по этому опасному краю.

На счастье, удалось, наконец, нанять Габрио, индейца из племени гуамбиза. Это был маленький щуплый человек с узкими плечами, отвислым животом и большой головой, покрытой свалявшимися прямыми волосами. На его морщинистом лице непрестанно играла улыбка. Хорошее настроение и природный юмор не покидали его.

Габрио вешал на ночь гамак, устраивал противомоскитный полог, поддерживал на биваках огонь, отпугивавший ягуаров, отгонял десятифутовых змей и неплохо готовил обед из мяса диких свиней, грызунов или птиц, которых удавалось добывать нам в лесу.

Как ни трудно было нам объясняться — ведь я почти совсем не понимал его языка, а он знал всего несколько слов по-английски — мы скоро научились неплохо понимать друг друга.

...Мы поднимались вверх по притокам реки сквозь джунгли. Останавливались в индейских селениях. Когда жители узнавали от Габрио, что я хочу познакомиться с приемами медицины одного из великих бруджо (шаман, колдун), они встречали меня подозрительно, иногда и злобно. Белым здесь не доверяли. Долго не удавалось мне увидеть ни одного колдуна, хотя они были в тех деревушках, где нам довелось побывать. Габрио, когда я пытался его расспрашивать, то ли не понимал вопросов, то ли делал вид, что не понимает...»

КОЛДУН ЛЕЧИТ ЗУБ БЕЗ ЗУБОВРАЧЕБНОГО КАБИНЕТА

ДОС: вера и действо

Иногда Райту везло: к местным колдунам его приводили обстоятельства самого путешествия.

«...У Габрио заболели зубы. Он жаловался на зубную боль уже два дня, а когда я говорил ему, что я сам зубной врач, он отрицательно мотал головой. На четвертый день зубная боль стала настолько невыносимой, что Габрио уже ничего не мог делать. Его глаза блестели лихорадочным блеском из-под гривы спутанных черных волос.

Временами он прижимал челюсть кулаком и царапал ее, выворачивая нижнюю губу, будто хотел показать — вот источник моих мук.

— Габрио, — уговаривал я его, — я же доктор!

Лечить зуб!..

Но он тряс головой и скрипел зубами.

— Белый человек индеец не помогать. Я видать догитир...

Что такое «догитир», он же бруджо, я понял, когда он направил лодку к берегу, к ближайшей деревне. Там, в грязной хижине, неотличимой ото всех прочих, он быстро разыскал колдуна.

Это был высокий, тощий, морщинистый старик с хитрым, проницательным взглядом, типичным для людей его профессии во всех странах. Подобных ему я видел и в Западной Африке, и в Малайе, и в Новой Гвинее. Но лишь здесь, в единственный раз, мне довелось увидать колдуна в роли дантиста. Габрио обратился к нему, сгибаясь, приседая, жестикулируя и указывая обеими руками на свои грязные и кривые зуоы. Старик мрачно кивнул, бросив быстрый косой взгляд на меня. Габрио объяснил, что я «белый догитир», и жестом, как догадался я, дал понять, что я ничем не могу ему помочь, но и вреда особого не приношу.

Мне было дозволено присутствовать на приеме. Колдун не стал тратить времени на гигиенические формальности: он не вымыл рук, и о зубоврачебном кресле, даже подобии его, не могло быть и речи. Повелительным жестом он уложил Габрио у порога хижины прямо на землю, а сам сел на корточки и зажал его голову между колен.