Владимир Леви - Ошибки здоровья

На два зуба душевной силы не хватает, а на один в самый раз. Раздражаю врачей только тем, что не даю пройтись крючочком по всем зубам: «Заговор на один!»

Когда заговариваю на удаление, это совсем легко, обезболивания никакого уже не требуется. Один клык был с загнутым корнем, три раза докторша принималась его крутить, пот у нее выступил, ну никак...

Говорю ей: «Давайте, давайте! Отдохните, соберитесь с силами... Докручивайте его, добивайте!» В изумлении смотрит: «Вы что, водки выпили? Или портвейна?» — «Да нет, трезвая. И вообще не пью». — «Ну и ну. В первый раз в жизни встречаю такое!»

Не выношу толпы, людской тесноты. По этой причине ничего не покупаю в очередях, не получаю зарплату в кассе, приезжаю на другой день, не хожу в мойку, дома купаюсь.

Но тесного автобуса не миновать, на работу ездим за семь километров, битком: страх и дурнота каждый раз. Не единожды оставалась до утра на работе.

Однажды в ночной автобус шагнуть никак не могла, все ждут меня, автобус фырчит, а я стою как овца у открытой дверцы.

Тогда начальник мой, мужик здоровенный, грузный, спиной как всех вдавит — и освободил у двери пространство. Закричал на меня: «Влезай, горе!» — тут уж прыгнула как-то, себя не помня.. Вот ведь вояка! А под бомбежкой была в полном порядке..

Работаю мотористкой подъема опасного груза, вожу груз к аппаратчице. Безбожно засыпаю за работой, все мотористки этим страдают, очень уж убаюкивает ровно гудящий цех: груз медленно движется вверх, потом далеко по цеху, а глаза сами собой закрываются.. И хоть бы раз не успела машину выключить — просыпаюсь когда нужно, верю себе, аппаратчицу не боюсь ударить: исключено!.. Если на линии еще кто-то стоит (электрик, контролер, слесарь — хоть закрыты глаза, все чувствую: палец сам собой выключает двигатель, а уж потом просыпаюсь.

Как-то раз плохо себя чувствовала, температура высокая, грипп, что ли, прямо беда: отключается сознание на ходу! — Но и подъемник с каждой моей отключкой выключается тоже! Очнешься на полпути— стоишь, а когда остановилась и почему — не помнишь.

Хитро мозги устроены, правда?

А вот хитрость наоборот: не умею ничего для себя добиваться. Люди административные действуют по формуле: дитя не плачет, мать не разумеет.. От школы отстранили, сократили, а нельзя было меня сокращать, ни по закону, ни по делу — с младшеклассниками хорошо работала, любила их, а они меня.

Друзья возмущались, да толку-то.. Должна была за себя заступиться, а я как парализовалась. В школу больше не смела сунуться.

Нет у нас ни одного человека на заводе, который проработал бы больше семи лет и не имел заводской квартиры. Только я одна живу в шахтовой, в общей. Выйду на пенсию — и вовсе не дадут. За квартирой надо ходить, голосить, кулаками стучать.

Не для меня это, нет.. Друзья хоть и жалеют, а осуждают, что без квартиры, так в лицо и говорят: «Жить не умеешь. Столько работаешь и не добилась!» Правы они, признаю, но что делать, если такой дефект? Не умею жить за себя, душа отключается. Женихи погибли, заступника нет..

Все мои несчастья, доктор, ничто в сравнении с исключительной, не преувеличиваю, исключительной любовью людей, близко меня знающих. Я живу в сказочном мире влюбленности, и если писать о хороших людях, которые меня окружают, то это будут тома.

Только в учреждениях ко мне глухи, везде отказ. Сына не принимали ни в ясли, ни в детский сад..

Зато не найдете ни одной женщины на свете, чтобы хоть в треть было у нее столько добровольных помощниц, как у меня. И сына все любят. Мне так хорошо жить на свете..

Утомила вас, извините, это я как бы в окошко выглянула из маленькой своей жизни, она уже вся позади почти...

Сколько помню себя, все хотелось в желанное кинуться со всей волей, в главное самое.. Плачу, потому что заряд любви до сих пор чувствую в себе..

Вдохновение - это падение вверх

со скоростью смерти —

вся жизнь сжимается в точку.

Скорость плотнит пространство,

и смерть разжимается,

чтобы все твои кривизны

дали свет...

Ты узнаешь меня на последней строке,

мой таинственный Друг...

Все притрутся, приладятся как-то,

зацепятся звуком за звук,

только эта останется непристроенной,

просто так,

и ее принесет сквозняк...

Слышишь, Друг?..

Я как скрипка в концерте —

проповедую бред наяву

и сегодня со скоростью смерти

лишний раз для тебя оживу...

Фотография солнечного затмения.

Взгляд уходящих не мигает.

Пора, пора — разъезд гостей...

Судьба не разожмет когтей

и душу, легкую добычу,

ввысь унесет, за облака,

а кости вниз — таков обычай

и человеческий, и птичий,

пришедший к нам издалека...

ПРОГУЛОЧНЫЙ ДВОРИК

Тот, кто ищете читаемом только рецепты для себя, эту главу может пропустить. А кому интересно сопоставить свой опыт с моим и вместе поразмышлять — милости прошу. Рецепты, впрочем, есть тоже...

Тексты, собранные здесь, писались в разное время; одни уже публиковались («Разговор в письмах», «Приручение страха»), другие написаны давно, а печатаются впервые, третьи совсем новорожденные.

Так на одну нитку можно нанизать грибы, собранные не за один раз. Все подсохнут...

Бессмертие души врача обычно не занимает, по крайней мере во время работы со смертным телом. И я тоже забыл думать об этом, вступив на медицинское поприще, хотя подростком еще сочинил теорию космической вечности, основанную на математическом представлении о бесконечно малых величинах...

Я вспомнил, когда работал в большой московской психиатрической лечебнице.. Дежуря, ходил на вызовы и обходы, в том числе в старческие отделения — те, которые назывались «слабые») и откуда не выписывали, а провожали. (Ходил потом и в другом качестве. Провожал.)

Меня встречали моложавые полутени со странно маленькими стрижеными головками; кое-где шевеление, шамканье, бормотание, вялые вскрики...

Удушливо-сладковатый запах стариковской мочи — запах безнадежности... Если о душе позабыть, то все ясно: вы находитесь на складе психометаллолома, среди еще продолжающих тикать и распадаться, полных грез и застывшего удивления биопсихических механизмов.

Одни время от времени пластиночно воспроизводят запечатленные некогда куски сознательного существования, отрывки жизни профессиональной, семейной, интимной, общественной; другие являют вскрытый и дешифрованный хаос подсознания, все то банальное и подозрительное, что несет с собой несложный набор основных влечений; третьи обнажают еще более кирпичные элементы — психические гайки и болты, рефлексы хватательные, сосательно-хоботковые и еще какие-то...