Пётр Лесгафт - Семейное воспитание ребенка и его значение

Во всех своих развлечениях, шутках они отличаются большой грубостью и цинизмом; они совершенно не в состоянии применять набранные ими знания и не выказывают никаких интересов к каким-либо идейным проявлениям; они как будто желают вознаградить себя за свою торопливую и однообразную работу и поэтому умственно совершенно бездействуют и возможно широким разгулом разгоняют нападающую на них хандру и скуку. Однообразная умственная работа не содействовала общему их образованию.

Руководствуясь чуствованием своего превосходства или даже величия, лицо, принадлежащее к честолюбивому типу, страстно преследует свои цели, расчетливо, эгоистично, как будто все существует для него и для его прославления. Справедливость его формальная и вытекает из его чисто внешнего отношения к правде. Страстный, он не останавливается перед средствами для достижения своей цели и при неудаче легко решается на крайние меры.

Человек честолюбивого типа обыкновенно сам влюблен в себя, он находит себя красивым, очень занят собой и постоянно охотно беседует о своих выдающихся качествах и способностях. Он непременно считает себя первым в коллегии, к которой он принадлежит, и постоянно поражает цитатами и необыкновенной деятельностью своей памяти. Очень охотно он передает рассказы, взятые из книги, причем действительно в состоянии передать малейшие подробности тех событий, о которых говорит. Вообще он всегда первенствует памятью, но зато у него мало своих мыслей, он не в состоянии творчески проявляться, так как вообще отвлеченное мышление и идейность у него очень мало развиты. Он живет, блестит и поражает чужими мыслями и чужими словами, которые хорошо усвоил громадной своей памятью, собственного же творчества нет.

При сопоставлении всех вышеописанных проявлений честолюбивого типа с приведенными причинами выяснилась, насколько было возможно, существующая между ними связь. Если, может быть, были упущены из виду некоторые явления, то они составляют только необходимые последствия главных и основных причин. Понятно, что здесь приходилось останавливаться только на разборе характеристических явлений данного типа и что в каждом отдельном случае можно встретить индивидуальные отклонения, смотря по условиям, при которых ребенок рос, в особенности в первые годы его жизни(. . .)

Третий основной тип также бывает уже очень резко выражен при появлении ребенка в школе. Ребенок добродушного типа является здесь тихим, спокойным, внимательно следящим за всеми окружающими его явлениями. Всматриваясь в новую для него среду, он иногда даже расставит ноги, как бы для лучшей опоры, и раскроет рот либо развалится на стол, все в созерцании окружающего. Он не обращает на свою внешность никакого внимания, даже в отношении чистоты, опрятности и целости своей одежды. Сначала он вообще мало подвижен; внешней приветливости и ласковых отношений, а также стремления чем-либо угодить, отличиться или привлечь на себя внимание своего наставника у него нет. Напротив того, он скорее навлечет на себя неудовольствие своим простым, прямым и даже иногда неловким обращением. Он не выскакивает вперед, а, напротив, обыкновенно остается в стороне и молча следит за действиями других.

Вскоре он сближается со своими товарищами, и раньше всего с теми, которые вследствие суровости своего нрава, непривлекательной внешности или бедности не пользуются вниманием своих товарищей и даже преподавателей. К ним он обращается не с ласками или внешними проявлениями нежности, а только с вниманием и участием, привлекая их к общению с другими. При разговоре он прямо и откровенно смотрит в глаза, не стесняясь и не сбиваясь в своей речи. Когда он побольше познакомится и сблизится с своим наставником, то оказывается очень разговорчивым ребенком, который охотно расспрашивает и рассуждает об окружающих явлениях, а в особенности о нравственных отношениях людей между собой, как будто постоянно проверяя уже существующее у него в этом отношении мнение. У ребенка добродушного типа при появлении его в школе часто наблюдается очень искренняя вера и религиозность, доходящая иногда до экстаза.

В классе он сначала даже невнимателен к объяснениям и словам преподавателя; на него действует слишком много новых впечатлений, с которыми он еще должен познакомиться. Мало-помалу он начинает следить за объяснениями учителя с большим вниманием, если только они по слогу и содержанию соответствуют уровню его понимания и удовлетворяют потребность его к размышлению; в последнем случае интерес к занятиям растет в нем больше и больше по мере постепенного и последовательного увеличения требуемой для них умственной работы. При обращении преподавателя к классу с вопросом, требующим не повторения сказанных слов и не припоминания вычитанного из книги, а применения каких- либо правил или формул или же выяснения и разбора тех или других положений, он часто вернее и полнее других в состоянии дать требуемое решение; но обыкновенно он либо выскажет его потихоньку своему соседу (который, если лицемер, даже воспользуется этим без всякого протеста со стороны автора), либо неловко, без всякой внешней обработки выскажет его преподавателю, и то неуверенно и как бы с сомнением. Он не отличается сильно развитой памятью, но усвоенные им знания он в состоянии применять на деле, ибо всегда размышляет о тех фактах, с которыми знакомится. Он так привык задумываться над отдельными явлениями, что никогда не отвечает вдруг, а всегда раньше всего присмотрится, поразберет вопрос и тогда уже скажет. При объяснении какого-либо нового для него явления он даже скорее будет отрицать, чем соглашаться с данными объяснением, и всеми мерами будет стараться или выяснить несостоятельность его, или приискать еще и другое объяснение. Вообще он не скоро и не легко сдается на чужие мнения и спорить большой охотник, совсем, конечно, не из желания противоречить: напротив, он руководится только потребностью рассмотреть вопрос со всех сторон и по возможности прийти к истинному решению. Он постоянно критически относится как к объяснениям преподавателя, так и ко всем его действиям, охотно отыскивая в них смешные стороны и представляя их своим товарищам. Этот смех отличается, однако, большим добродушием, если учитель сколько-нибудь умеет внушить интерес к занятиям; ни одной злобной нотки не слышно в этих дружных взрывах хохота среди товарищей, в центре которых вы видите виновника веселья. Если же преподаватель или наставник вследствие своей бестактности или неумения вести дело нелюбим учениками, тогда добродушный ребенок совсем перестает следить за предметами занятий, а все свое внимание во время класса отдает наблюдению за промахами и недостатками учителя и вне класса жестоко осмеивает его, причем в этом смехе меньше добродушия, в нем можно заметить даже оттенок иронии, но всегда справедливой, всегда соответствующей истинным качествам преподавателя. Провинившись в чем-либо, он всегда искренно сознается и ни в каком случае не допустит, чтобы за его погрешности или проступки пострадал кто-либо из его товарищей. Он даже способен представить свою погрешность с более невыгодной стороны, чем это есть на самом деле. Обвиненный несправедливо, он скорее промолчит, но товарища ни в каком случае не выдаст; во-первых, потому, что он, как увидим ниже, всегдашний противник преследования, а во-вторых, потому, что в силу обычных школьных условий воспитанники почти всегда стоят в неприязненных отношениях к надзирающим за ними. Спрошенный, он откровенно ответит, что он не виноват, а если знает истинного виновника, то только заявит, что на него не укажет. В этом отношении он тверд и последователен и поэтому всегда любим своими товарищами. В случае обвинения невинного или преследования слабого он является всегда горячим его защитником и этим часто навлекает на себя негодование и неудовольствие своих наставников. Всякая несправедливость вообще может его возмутить .до такой степени, что он в состоянии мгновенно вспылить и дойти до самых крайних выходок, причем в самом ярком свете выставит всю невзрачность и несправедливость поступка. Он никак не уживается с ложью и насилием, в какой бы форме они ни проявлялись, и, заметив хотя бы следы их, он укажет на них или, если они относятся только лично к нему, отстранится,уйдет от них. Враг лицемеров, он, однако, не преследует их систематически, а только разоблачает и сторонится их. На настойчивое и последовательное преследование других он не способен. Лично из-за себя он никогда никого не преследует, если бы даже ему причинили много неприятностей и страданий; он только отстраняется от лиц, причинивших ему такое зло.