Анатолий Гармаев - Нравственная психология и педагогика

Другое дело, когда Эго-влечение гнева большое. Мощная вспышка Эго-влечения гнева захватывает не только Эмоциональность человека, но и его телесные и душевные силы, свивает их в один вихрь, проявляется на физическом плане, бушует в крике, в голосе, в интонации. В эмоциональном аффекте человек теряет всякое самообладание и самосознание, порою становится непредсказуем в поступках.

В Эмоциональности праздности, уныния человек убегает от забот, от нужд, от любой ответственности.

Отдых также есть отложение на какое-то время ответственности. Он сопровождается эмоциями мира, тишины, спокойствия. В отличие от отдыха Эмоциональность праздности или уныния (убегания от дел) всегда активна, происходит с шумом -- танцы, песни, драки, ссоры, разное веселье -- все это сопровождается бурными эмоциями.

Если Эмоциональность праздности соединяется с беспечностью, характер человека может являть собой крайние варианты. Например, ему говорят: "Сходи в магазин", он отвечает: "Сейчас". Минуту выжидает, что же будет дальше. А дальше ничего не происходит. Он совершенно забывает о том, что была просьба. А когда просьбу снова повторяют, она сваливается на него как снег на голову. Человек не может вспомнить, что было полчаса, пятнадцать минут назад, а вспомнив, искренне удивляется этому. В этом удивлении он опять эмоционально радуется, и ничего с ним не сделаешь. Этакая пустая, милая радость, непосредственность, с которой ничего не возьмешь.

К сожалению, такой оптимизм, такая поверхностная Эмоциональность в жизни трагична. Ни семья, никакие серьезные отношения у такого человека состояться не могут, ни по Эго-влечениям, ни по Совести. В конечном итоге, со временем человек обнаруживает это. Трагедия разворачивается. А так как Эмоциональность доминантна, то эту трагедию он переживает особенно экспрессивно. Однако, переживая ее, человек остается трагедиен в Эмоциональности, а не в действиях. Если он плачет или горюет, то всего лишь пять минут, а затем радуется оттого, что хорошо поплакал и погоревал. То есть, в жизни человека происходит как бы постоянное самоутешение, беспечность как способ искания довольства жизнью. Такое довольство закрывает в человеке Душевные Силы, Совесть, Духовную Жизнь.

Следующая причина Эмоциональности-- от Эмоциональных запечатлений. Эта Эмоциональность, если она доминантна, создает в жизни наибольшие сложности как для самого человека, так и для всех окружающих его людей. Это Эмоциональность постдействия. Действие сохранилось и запечатлелось в эмоциональной памяти человека и проявляет себя как самостоятельная жизнь.

Эмоциональность от запечатлений часто возвращается к прошлым событиям. Где бы и с кем бы человек ни встретился, он постоянно рассказывает о том, что было у него когда-то радостным. Так человек может и до старости жить своей радостью, ярко запечатленной в юности. Но для других людей такой человек оказывается довольно скучным. О чем бы с ним ни заговорили, он будет описывать свои яркие периоды, сам в себе не замечая того, что он не живет реальным, настоящим. Он до самой смерти держится за эти памятные воспоминания, как за главные стержни своего "Я", в них он находит довольство жизни, в них он самодостаточен.

Очень часто такие люди собирают фотографии, памятные знаки, ордена, медали и грамоты как свидетельство тех или иных событий, очень бережно их хранят как символы полноты эмоциональной жизни. Нередко эти люди, разочарованные в своем настоящем, доходят до полного обесценивания реальной жизни.

Эмоциональность от запечатлений или от крайних ее форм - от печатей имеет наиболее тяжелые последствия для нравственной жизни человека.

Что же такое "печать"?

Ребенок, особенно до пятилетнего возраста, очень открыт на своих родителей, открыт именно в запечатление, он ловит каждое их слово относительно себя. Слово, сказанное в сердцах, наиболее энергетически обеспеченно, наиболее глубоко проникает в душу ребенка и западает в память Эго-состояний. Даже слабое Эго-состояние при сильном слове матери может обрести могучую печать. Такова бывает сила материнского запечатывания, обращенного к ребенку.

Можно сделать аналогичную печать иным образом, т.е. вложить слово в ребенка очень тихо, но для этого нужно максимально раскрыть ребенка в Эго. Если Эго-состояние ребенка очень сильно раскрыть на восприятие, то можно очень тихо, совсем незаметно, вложить слово и оно ляжет с такой же силой, как и сказанное в сердцах материнское.

Можно заложить как положительную (с позиции Эго-благополучия) печать, так и отрицательную. Сказанная в сердцах, это всегда печать негативная, создающая очень сильный внутренний комплекс неполноценности. Печать, сказанная же в некоем доброжелательном ворковании, возводит человека как бы к доброму, но Эго-благополучному состоянию.

Сегодня при интенсивной обращенности к Способностям детей мы закладываем в них очень могучие печати, связанные с тщеславием. К примеру, девочка занимается в студии, где идет работа сразу в четырех направлениях: пластика, иностранный язык, музыка и рисование.

Шестилетний ребенок приходит домой и начинает делиться своими впечатлениями. А бабушка, которая водила малышку в студию, в свою очередь, берет инициативу в свои руки и восхищенно говорит родителям:

"Какая же девочка у нас- молодец!". И по мере того, как бабушка рассказывает, по мере того, как ахают и умиленно расплываются в душевном комфорте тщеславия родители, меняется и лицо ребенка. Детское тщеславие жадно впитывает в себя слова взрослых. При этом дитя одновременно и смущается и жеманится, и с ноги на ногу переминается, как бы стесняется. На самом деле "стесняется" здесь именно тщеславие. В связи с этим стеснением тщеславия ребенок еще более раскрывается, со временем, принимая как должное, перестает жеманиться и весь полностью открывается на похвалу бабушки или родителей, утверждаясь в себе этою похвалою.

В этот самый момент мама с благодарным довольством восклицает: "Ты у меня настоящий гений!" или "Какая выдающаяся ты у меня музыкантша!". Ничего удивительного не будет в том, что эта девочка будет грезить ВГИКом или же Гнесинским институтом. Она закончит Гнесинку или ВГИК и, только став уже артисткой или музыкантом, почувствует, что не получает подлинной полноты от музицирования или же от театра.

Проходят годы, а она как "гениальная музыкантша" никак не может состояться, что-то в ней не происходит. Конечно, некоторый уровень мастерства она выдает, даже более того -- получает лавры, рукоплескания, она уже лауреат какого-то конкурса, но, тем не менее, при всем этом присутствует ощущение какой-то фальши, какой-то лжи, неудовлетворенности, ощущение, что она как будто обманывает своих слушателей и себя... Только к сорока годам она начнет внутренне понимать, что, оказывается, эта стезя вовсе не ее, что все эти способности тоже не ее, и что она пошла по этому пути не по своим Способностям, а по печати. Но про печать она только теперь начинает догадываться.