Джин Болен - Джин Шинода Болен. Богини в каждой женщине

И Аполлон, и Посейдон пытались отнять у Гестии девственность, ее целостность и самодостаточность. Однако она, готовая скорее умереть, чем уступить их желаниям, дала клятву вечного целомудрия. Имеет метафорическое значение, что Гестия сопротивлялась, отвергая Аполлона и Посейдона, соответствующим интеллектуальной и эмоциональной силам, способным отклонить женщину от ее центра.

Гестия представляет Самость, интуитивно познаваемый духовный центр личности женщины, дающий смысл ее жизни. Эта сосредоточенность Гестии может быть сведена на нет, если она сдастся Аполлону. Аполлон был богом солнца, и понятие аполлонический стало означать логос, интеллектуальную жизнь, первенство логики и разума. Если Аполлон убедит женщину отказаться от ее девственности Гестии, она будет подвергать свой внутренний интуитивно прочувствованный опыт испытующему взгляду научного исследования. Таким образом, то, что она чувствует, но не может выразить словами, представляется недействительным. То, что знает ее мудрая внутренняя женщина, оказывается обесцененным, пока это не подтверждается строгими доказательствами. Когда "мужскому" научному скептицизму дозволяется проникать внутрь духовного опыта и требовать "доказательств", такое вторжение неизменно разрушает женское переживание смысла и целостности.

С другой стороны, если женщина-Гестия "уносится Посейдоном", она подавляется богом моря. Посейдон символизирует опасность затопления океаническими чувствами или хлынувшим, как поток, содержанием бессознательного. При угрозе такого половодья она может увидеть во сне огромную, обрушивающуюся на нее волну. А озабоченность эмоциональной ситуацией наяву может нарушить ее уравновешенность. Если беспорядок приводит к депрессии, "водяное" влияние Посейдона может временно потушить огонь в центре "очага Гестии".

В случае угрозы со стороны Аполлона или Посейдона женщине-Гестии необходимо в уединении обратиться к своему свойству самодостаточности. В состоянии тихого спокойствия она сможет однажды вернуться на свой путь к духовному центру.

Уязвимых богинь три -- Гера, богиня брака; Деметра, богиня плодородия; и Персефона, известная также как Кора, или Девушка, повелительница подземного мира. Эти три богини олицетворяют архетипы традиционных женских ролей -- жены, матери и дочери. Они ориентированы на близкие отношения, и их сомотождественность и благополучие зависят от наличия значимой близкой связи. Они выражают потребность женщины в присоединении.

В мифах этих богинь насиловали, похищали, подавляли или унижали боги-мужчины. Каждая страдала из-за разрушения привязанностей; каждая испытывала бессилие. И каждая проявляла характерную реакцию: Гера -- гневом и ревностью, Деметра и Персефона -- депрессией. Каждая проявляла признаки, похожие на симптомы психических болезней. Женщины с архетипами этих богинь так же уязвимы. Знание архетипов Геры, Деметры и Персефоны может дать женщинам понимание сути природы их потребности в близких отношениях и характера их реакции на потерю.

Когда в женской душе преобладают архетипы Геры, Деметры или Персефоны, близкие отношения являются мотивационной силой в большей степени, чем собственные достижения, независимость или новые переживания. Внимание сосредоточивается на других, а не на внешней цели или внутреннем состоянии. Поэтому женщины, соответствующие этим богиням, внимательны и восприимчивы по отношению к другим. Их мотивирует вознаграждение за близкие отношения -- любовь, одобрение, внимание.

Потребности их архетипов -- сочетаться браком (Гера), выращивать детей (Деметра), быть зависимой (Персефона, или Кора). Для таких женщин лично значимым может быть исполнение традиционных женских ролей.

У каждой из трех категорий богинь свое, характерное для каждой качество сознания. Типичное же качество, связанное с архетипами уязвимых богинь, -- это "рассеянное сознание". Ирен Клармон де Кастиллехо, юнгианский аналитик, описывала такое сознание в своей книге "Познающая женщина" как "отношение приятия, осознание единства всей жизни, готовность к близким отношениям". Такое качество сознания типично для людей обоих полов, ориентированных на близкие отношения.

Я представляю этот тип сознания как свет лампы в жилой комнате, освещающей все и распространяющей тепло в пределах радиуса своего действия. Это всеобщая внимательность, позволяющая человеку замечать оттенки настроений и чувств, восприимчивость к эмоциональному тону ситуации, одинаково хорошее осознание и того, что находится в центре внимания, и того, что на заднем плане. Рассеянное сканирующее сознание позволяет матери услышать тихое хныканье ребенка в шуме разговора, жене -- знать, что ее муж расстроен, болен или попал в затруднительное положение, когда он еще только входит в дверь (иногда даже до того, как он сам это осознает). Этот восприимчивый, рассеянный тип сознания позволяет воспринимать ситуацию целостно, как "гештальт". (В противоположность этому "сосредоточенное сознание", характеризующее Артемиду, Афину и Гестию, трех богинь-девственниц, концентрируется на чем-либо одном, исключая все остальное.)

Когда двое моих детей были совсем маленькими, я осознала, как они видоизменяют поведение матери, стремясь удержать ее в состоянии рассеянного восприятия. Большую часть времени, когда я находилась с детьми и была настроена на них, я была в восприимчивом психическом состоянии, ранее мне незнакомом. Я обнаружила, что, когда изменяла образ действия и концентрировала внимание на чем-то не связанном с детьми, они неизменно выдергивали меня из этого состояния.

Если они спокойно играли вместе в соседней комнате, а я -- чистила кухонную раковину, перебирала одежду или даже читала что-то легкое, всегда были шансы на то, что в течение некоторого времени мне удастся сохранить "бездумную" активность. Но если я решала воспользоваться свободной минуткой, чтобы почитать научный журнал или заняться тем, что требовало моего сосредоточенного внимания, то спустя одну-две минуты маленькие ножки неизменно топали рядом, чтобы помешать моему занятию. Казалось, словно у детей есть экстрасенсорное восприятие, отмечающее момент, когда мое направленное на них и отслеживающее детали состояние сознания замещалось сосредоточенным вниманием, "отключающим" их. Попытка сосредоточиться среди непрерывных помех была бесполезной. Нулевой результат обескураживал сосредоточенное сознание и менял таким образом мои психологические установки.