Инесса Ципоркина - 333 удовольствия и 1000 проблем

Вообще-то, признаюсь: сплетня — упоительное занятие. Без нее никаких общественных мероприятий устраивать не стоит. Какого черта встречаться, пить, есть, разговоры разговаривать, если возможности посудачить всласть нет и не предвидится? И мужской пол, и женский — страстные охотники до непроверенных данных, полученных из некорректных источников. А что? Если Запад объясняет свое вторжение в Ирак тем, что правительствам некоторых стран подсунули именно такие данные именно из такого источника, почему какая-нибудь гражданка Толстофилейчикова должна блюсти и защищать чужие реноме? Кто и что помешает ей протрепаться насчет доверенной тайны — тем более, если тайна грязная? Перед таким искушением устоять практически невозможно. Не буду говорить, что знаю об этом по личному опыту — зачем мне подставляться? Еще в черный список занесут: вот Ляльке никаких секретов поверять нельзя, мигом разболтает. И все равно, большинство людей со мной согласится: сплетня — первоклассное развлечение. Вот почему его не следует делать профессией. Жалко терять такой повод для удовольствия. Уж я-то знаю. Как говорится, на собственном опыте.

Поясняю конкретно. Однажды мне довелось беседовать с ну о-очень знаменитым персонажем, который, к тому же, ненадолго прибыл в Россию и ненадолго позволил себя отвлечь от припадания к родовым корням и живительным истокам. На мое несчастье, вместе со мной туда приперлась мало что понимающая в творчестве заезжей знаменитости особа (нет, особь) женского пола — изъясняясь биологически, «половозрелая журналисткая самка», — каковая непрерывно встревала в разговор, выясняя подробности насчет режима питания, любви к родине, скелетов в шкафу и частоты сексуальных контактов. Удивительно, что я не убила, не ощипала и не зажарила надоедливую представительницу широко распространенного вида попугаев прямо там, в номере у знаменитости. Заодно и поужинали бы. Впрочем, я была вполне удовлетворена, когда у этой имбецилки аккурат посреди разговора закончилась кассета, и впоследствии она попыталась выклянчить у меня запись. Конец истории емко описан в «Похождениях солдата Швейка»: «Потом один из нас каким-то образом разжился махоркой, и тут-то он с нами впервые заговорил, чтобы, дескать, дали ему затянуться. Черта с два мы ему дали! — А я боялся, что вы ему дадите затянуться, — заметил Швейк. — Этим бы вы испортили весь рассказ. Такое благородство встречается только в романах, а в гарнизонной тюрьме это было бы просто глупостью». [57] Я.Гашек «Похождения солдата Швейка». Перевод П.Богатырева. Части I–II, глава IX «Швейк в гарнизонной тюрьме», в которой заключенные рассказывают дивную историю, как деревенский парень принес в двух мешках из дома провизию и курево, и «забрал он себе в голову, что все это должен сожрать один». Ему намекали по-хорошему, что неплохо бы и с голодными сокамерниками поделиться, но скупердяй уж очень боялся местной баландой желудок испортить. Естественно, сокамерники, утомленные зрелищем его непрерывно жующей толстой морды, реквизировали припасы и умяли все до крошки. А кончается история процитированным элегантным пассажем.

Нет, я охотно слушала в курилке истории про то, какие финансовые и семейные проблемы смущали и продолжают смущать покой именно этого персонажа. Я даже знала, что в данный момент знаменитость — на грани развода. Но именно о таких вещах мне и не хотелось расспрашивать. Меня с избытком хватило и на творческие темы. Как говорится, беседа — это когда три женщины останавливаются на углу, чтобы поговорить, а сплетня — когда одна из них уходит. Глупо мешать беседу со сплетней — то же, что мешать селедочный паштет с клубничным вареньем. Оскар Уайльд был прав, утверждая, что «в основе каждой сплетни лежит хорошо проверенная безнравственность» — ну, и что в этом плохого? Приятно убедиться: мир не без безнравственных людей. Ведь общество праведников так утомительно! Но качественная статья — вовсе не подкормка для вялых пороков, а, наоборот, пища для активного ума.

Когда я пытаюсь делать интервью для разных журналов, вечно обнаруживаю, что: а) кое-каких сведения набирается слишком много; б) кое-каких сведений, может, набирается еще больше, но я предпочитаю их в статью не давать, за что и получаю неизменно, как говаривал поручик Ржевский, «по сусалам»; в) я совершенно не выношу, когда интервью дают сразу нескольким журналистам — например, мне и еще какой-нибудь оперенной крысе. А почему? Да потому, что меня , как правило, интересует главным образом работа интервьюируемой знаменитости. И основной мой вопрос, соответственно, о том, как предмет интервью дошел до жизни такой. А вот моих: редактора, коллег, читателей и самого интервьюируемого — тех работа чаще всего нисколько не интересует. Они предпочитают сплетню. Сплетня — товар, который хорошо расходится, не залеживается, а также быстро потребляется и быстро портится. Объяснять тому же редактору, что подобное злоупотребление сплетней приведет в конце концов к зашлакованности «усвояющей системы» и к забиванию информационного потока каловыми массами — что воду в ступе толочь. И редактор, и коллеги уверены — на их век хватит. Им каловые массы не страшны.

Вот почему СМИ не хватает качественной критики. Ведь большая часть критиков именно тем и занимается, что переводит анализ результатов творчества в плоскость детального описания биографических данных. А в результате получается не что иное, как печатная сплетня или панегирик «родному человечку». [58] А.Грибоедов «Горе от ума». Действие второе, явление 4. По такой «контрафактной продукции» сразу видать, кого автор обихаживает и к какой группке приписаться норовит. Будто диалог в каком-то фильме между матерым политиком и начинающим: «Но ты — мой человек? — Конечно! Хотя еще утром я был ничей». Если критик — ничей, а «сам по себе мальчик, свой собственный», [59] Реплика дяди Федора из мультфильма «Трое из Простоквашино». ему, конечно, несладко придется. Но он, по крайней мере, профессионалом станет. Глядишь, со временем к нему прислушиваться начнут. Впрочем, не факт. У нас вообще критика не в почете — так же, как реклама. Максимум информации, который отыщется и в критике, и в рекламе — это анонс. Мол, наконец-то вышли в свет такие и сякие новинки. А все характеристики со спокойной душой можно пропустить мимо ушей. Потому что ни крупицы правды или даже независимого мнения в реклама или в критике не содержится. Нерентабельно это — правду искать или собственное мнение формировать ради дешевой одноразовой статейки в дешевом одноразовом печатном издании. Разве что репутации ради, чтобы приличное впечатление о себе составить: такой-то — он профессионал, ему доверять можно, он фишку сечет и дело говорит.