Инесса Ципоркина - 333 удовольствия и 1000 проблем

Если у тебя имеется тяга к скандалу, и ты, будто саламандра или хот-дог, просто расцветаешь в «горячей» атмосфере — может, такая карьера и доставит массу удовольствия. До поры до времени. Все равно однажды обнаружится, что очередным дебошем ты уже правишь без малейшего удовольствия — так, словно привычно садишься за руль довольно посредственной тачки, собираясь съездить на рынок. Тоже мне, «Формула-один», ралли в Даккаре! Поэтому я утверждаю категорически: развлечение, ставшее работой — уже не развлечение! Посмотри на моделей: им что, нравится носить офигительную одежду и красить физиономии в астрономические цвета? Да ни в жизнь! Они просто разбегаются (клянусь, я сама наблюдала!), когда стилист выбирает жертву, чтобы опробовать макияж для будущего показа. И откровенно морщатся, когда модельер требует: похудей-ка, милочка, чтобы ключицы побольше выпирали — мне это для стильности требуется. А то не влезешь в этот прекрасный латексный шланг, который есть главная фишка моей новой коллекции! То же и с любым другим развлечением, превращенным в профессию. Нравится вкус вина? Станешь дегустатором — будешь делать глоточек и сплевывать, делать глоточек и сплевывать. И никакой тебе «приятной наполненности в желудке». С пустым походишь.

У любой профессии есть изнанка — это рутина, застой, нудятина и тощища. Они неизбежны. И, кстати, необходимы. Потому что эйфория, она же «головокружение от успехов» — тоже стресс. И мощнейший. После такого надо отдохнуть и восстановиться, не то заболеешь (кстати, эйфория указана в «Медицинский энциклопедии» как патологический симптом — сами можете посмотреть, что от нее бывает). Конечно, ужасно неприятно осознавать, что скуку невозможно искоренить и время от времени все равно придется «дать себе засохнуть». Не то растворишься. Без остатка, будто злая Бастинда в «Волшебнике Изумрудного города».

Хотя, конечно, бывает, что развлечение превращается в профессию почти без потерь: тогда, когда «субъект превращения» — типичный трудоголик. Психологическая зависимость — что в виде работы, что в виде развлечения — протекает примерно одинаково: доза за дозой, похмелье за похмельем, экстаз за экстазом, депрессия за депрессией — и так без конца до конца. Потом уже и не разберешь, что служит для сознания, зараженного психологической зависимостью, источником удовольствия, а что — проблем. Кажется, это одни и те же вещи. Как вообще такое возможно? Как можно обрести счастье, попав в ад и мечтая лишь об одном: чтобы измывательств было побо-о-ольше, побо-о-ольше? Я не понимаю. Разве что последние достижения генетики, выражаясь патетически, приоткрывают (весьма неохотно, прямо скажем) завесу тайны.

Вот, например, ученые обнаружили в человеческом организме ген склонности к наркомании и ген осторожности. Нет, их наличие — не приговор, который обжалованию не подлежит: будешь наркоманом! Но вероятность попасть в психологическую зависимость все-таки выше, чем у того, чей генотип избавлен от этого «дара природы». Потому что эмоции — не влажные поцелуи ангелочков и не результат того, что тебе на плешь высморкалась фея, как распевают разные идиотки типа Мадлен Бассет [13] Чрезвычайно глупая, сентиментальная и утомительная особа, героиня книг П.Г.Вудхауза. Верила, что звезды — это божьи маргаритки, а детишки рождаются, когда сморкаются феи. Тем не менее очень хотела замуж и четко просчитывала, какой муженек перспективнее. Все они таковы, эти Мадлен Бассет: лепечут слащавую ерунду, пока до подсчета дебета-кредита не доходит. и пьяненькой Сероушки. Эмоции — последствия биохимических изменений в организме. А на подобные изменения гены влияют непосредственно — непосредственнее некуда. Они, конечно, определяют не все наше сознание, и даже не все наше поведение, но отдельные реакции в конкретных ситуация формируют именно гены, а не социальные нормы и не предписания лечащего врача. Хотелось бы мне узнать, как будет выглядеть непостижимая человеческая сущность со всей ее психоделикой и упованиями на связи с астралом, когда ученые расшифруют весь генетический код. Три триллиона генов. И каждый за что-то отвечает. Наверняка для фейных соплей места не останется. Хи-хи.

Генетик Дин Хеймер вывел четкую связь между генотипом человека и любовью к риску. Он расшифровал так называемый «ген поиска новизны»: когда человек получает новый опыт, в его мозгу вырабатывается вещество под названием допамин, которое сопровождает усвоение новой информации приятными ощущениями. Антагонистом «гена поиска новизны» оказался ген беспокойства — в аналогичной ситуации он провоцирует выброс серотонина. Думаете, серотонин вызовет прилив наслаждения, как при удачном сексе или при поедании шоколада? Как бы не так. Не та ситуация (или не та дозировка). В данном варианте он вызовет неприятное ощущение — и человек больше не захочет прыгать с вышки или жрать незнакомые плоды и животных, даже не помыв их предварительно. На первый взгляд гены беспокойства и тревожности — сущие саботажники. Искоренить! Зря. Неизвестно, что из этого выйдет. Существует ген тревожности и депрессии, который также отвечает за… либидо. Все, кто хоть раз смотрел американское кино, знают: депрессуху можно усмирить с помощью могучего антидепрессанта прозака. Кому-то его даже выписывать не требуется: он с рождения под прозаком, так его генотип устроен. И тот, кто без конца нервничает и по любому поводу впадает в уныние, завидует «прирожденному оптимисту»: я тоже так хочу. Как ни странно, избавление от беспокойства и депрессии приведет к потере… удовольствия от секса. Прозак — и природный, и синтезированный — снижает половое влечение. Выбирай, но осторожно, осторожно, но выбирай!

Впрочем, прежде делать судьбоносный выбор, придется тебе, уважаемая публика, потерпеть еще немножечко рассуждений. Хотя почему потерпеть? Надеюсь, вопрос о взаимосвязи развлечения и работы вас всех живо интересует? И вы спрашиваете себя (а может, и меня): как бы так их совместить, чтобы вторая не поглотила первое с потрохами, а первое не загубило вторую на корню? Найти оптимальное равновесие между удовольствием и нагрузкой — первостепенный интерес любого человека, делающего любой выбор. И особенно это важно для девочек (и мальчиков), которым предстоит выбрать профессию и минимум лет двадцать-тридцать (бр-р-р!) пахать на этой ниве в любую погоду. Американские социологи вывели, что человек в течение жизни в среднем делает три-четыре карьеры в разных областях, поэтому не стоит трепетать и впадать в ступор, если годам к сорока ты неожиданно переключаешься (или сворачиваешь?) со стези, например, брокера или топ-менеджера на стезю инструктора по йоге (или по Кама-сутре, ха-ха!). Но сейчас-то будущим йогам и профессионалам Кама-сутры приходится выбирать свою самую первую карьеру — ту, благодаря которой можно заработать начальный капитал, обеспечить себя и свою семью всем (или почти всем необходимым)… А уж потом, удовлетворив первостепенные потребности, можно получить полное право всей душой переживать кризис среднего возраста. Между прочим, довольно глупая система. Неверно выбранная «первая стезя» непременно заведет в такой глухой тупик, что и сворачивать-то будет некуда.