Александр Пинт - Нас много, но мы одно (версия 2009)

— У меня то же самое. Чем больше живу, тем больше не понимаю ничего из того, что происходит. Всё, что я здесь услышала, имеет отношение ко мне. Отца нет, он погиб в войну, муж — алкоголик, наверное, потому, что я очень правильная. Есть сын и дочь, которых я воспитывала одна. Вот вся моя жизнь.

— Теперь вы понимаете, что это было необходимо?

— Сейчас, попав в эту группу, начинаю понимать, но не до конца. И себя я не люблю.

— Надо заключить мир с собой. У вас нет оснований не любить себя. Любите себя хотя бы за то, что проходите такие тяжелые испытания.

Вы пошли на них, мы все пошли на это, войдя в реальность страдания и боли. И в этом огромное величие нашего подвига. С точки зрения сущности это подвиг, потому что далеко не всякая сущность входит в такие измерения. Это ад, но мы вошли сюда, и в этом наш большой подвиг.

— Видимо за этим я сюда и попала. Как говорится: не мы выбираем путь, а он нас.

— Но этот путь вы наметили еще там.

— Там-то мы наметили, но здесь не понимаем этого.

— И это тоже часть намеченного нами пути. Мы уже подходим к пониманию. Получив и осознав свой опыт, мы можем выйти из него. Это может быть самое главное, ради чего мы все здесь собрались. Но, прежде всего, мы должны увидеть его и принять.

Мы так отождествились с нашим опытом, что стали считать себя им. Но мы не есть этот опыт, мы вне него. Мы ни тело, ни мысли, ни чувства, мы — Душа, Дух. Но на самом деле мы и тело, и чувства, и мысли. Будучи здесь, мы таковы. Такие полярности надо гармонизировать. Опыт каждого необходим. Для этого и благодаря ему мы можем вести сейчас этот разговор.

— Становится понятным, что человек и поступок не одно и то же. Бывает, что какой-то конкретный поступок совершается именно для тебя. Это твоё зеркало.

— Человек является тем, что вне этой реальности, и тем, что в ней, одновременно. Но, отождествляя себя только со своей личностью и её опытом, вы мало, что поймёте. Понимание себя возможно только через наблюдение за своей личностью и разотождествление с полученным ею опытом.

— Очень часто звучит, что жизнь прекрасна и удивительна. Но приходишь к выводу, что Земля — юдоль страдания и печали. Я пыталась доказать обратное, но мы опять приходим к тому же самому.

— Но, только придя к этому, мы можем почувствовать жизнь здесь как величайшее чудо. Это тоже двойственность. Пока не будут до конца пройдены и приняты страдания, мы не выйдем к радости. Здесь есть и то, и другое.

— Ваше главное состояние?

— Главное мое переживание в том, что можно наблюдать опыт, за которым пришли. Есть переживание и тот, кто наблюдает за ним. Мы говорили об этом теоретически, но это вдруг вошло в меня, стало моим.

— Основное, что вы сейчас будете проходить, связано с тем, что теоретическое знание станет вашим переживанием. За этим я, собственно, сюда и приехал. Вы много чего знаете и готовы к тому, чтобы это стало вашим переживанием. Просто знание может придти и уйти, его можно забыть, но если оно стало вашим переживанием, то вы его не забудете.

— Мы часто сравнивали свои состояния, и у нас, во всяком случае, у меня, была мысль, что я должен перестать всё чувствовать, что надо быть спокойным. А тут я пережил, что должен всё чувствовать.

— Да. Чувствительность в нашем процессе усиливается, становится просто колоссальной, вы начинаете чувствовать такие вещи, которые обычный человек вообще не чувствует.

— Я боялся позволить себе гнев и ненависть. Но здесь разрешил происходить всему, что происходит.

— На самом деле это как раз и нужно. Гнев — это энергия. Если вы не даёте себе её чувствовать, то выхолащиваете себя, становитесь мертвецами. Такие чувства, если разрешать себе их выражать, выводят вас на новый уровень и трансформируются.

Чувство плюс осознание дают возможность расширения сознания. Не просто осознание, а чувства плюс осознание. Можно стать осознающим, но не чувствующим, холодным, и тогда вы не будете нести радость.

Да, вы можете что-то говорить людям, и это будет правильно, но ни вам, ни им не станет от этого лучше. Как в ясный зимний день, когда всё отчетливо видно, но холодно. Чувства необходимы, чтобы было светло и тепло.

— Когда играла музыка, я позволил себе почувствовать то, что у меня было с родителями. Наблюдал за тем, что происходит. Получил совсем другой результат по сравнению с тем, когда пытался мысленно, наедине с собой, вернуться в детство. Страшно туда входить, всё время крутишься вокруг да около, полностью не входишь.

— Мы здесь создаём такую атмосферу, при которой можно войти в свои закрытые зоны. Здесь есть страховка. Вот почему каждый может это сделать. Куда бы вы ни вошли, с чем бы ни встретились, мы все вместе, и я, в частности, поможем вам выйти из любой ситуации.

Поэтому можете входить во что угодно, в самые тайные свои уголки. Никто из вас не застрянет там, это я вам обещаю.

— Как можно застрять там, где уже сидишь?

— Часть вас заперта в ваших внутренних подвалах. Значит, надо своей осознанной частью открыть замки этих подвалов, войти и выпустить ту часть, которая заперта. Речь идёт о том, чтобы своей осознающей, любящей частью открыть дверь для той, которая там застряла. А их много.

Мы сейчас совершаем путешествия в свой внутренний дом, в его тайные комнаты, в которые давно не заглядывали. Открываем запертые двери и выпускаем наружу всё, что там есть.

Это как амнистия в тюрьме, где много заключённых, которых мы выпускаем на свободу. Одновременно с их освобождением приходит энергия, понимание, происходит соединение самого себя в целое.

— У меня произошло оправдание своей жизни, как будто мне разрешили жить дальше. Ведь я себе вообще ничего не разрешала.

— Набирая опыт, вы стали считать себя этим опытом. А так как он очень болезненный и фактически ведущий к самоуничтожению, то это привело вас к тому, что вы называете запретом жить.

— Выходит, что всю жизнь я работала на самоуничтожение.

— Да. Вы получали такой опыт и теперь знаете, что это такое. Сейчас вы понимаете, что вы и этот опыт не одно и то же.