Александр Пинт - Нас много, но мы одно (версия 2009)

— В разговоре с вами я почувствовала свободу в общении, не надо было задумываться над тем, что говорить.

— У меня бывает страх одиночества. Одновременно хочу, чтобы меня все любили.

— Состояние одиночества — это любовь или страх?

— Страх.

— Вы сами отделяете себя от других, а потом пугаетесь этого и требуете внимания к себе, чтобы его не чувствовать. Но сколько бы внимания вам не уделяли другие люди, вы всё равно будете чувствовать себя одинокой.

— Теоретически мне это понятно, но когда сталкиваешься, то не всегда приходит понимание.

— Не понимаете, когда снова отделяете себя, чувствуя свою исключительность, то есть исключённость.

— Иногда возникает вопрос, почему человек так поступает по отношению ко мне.

— Потому что испытывает страх. Всё негативное, что делают люди, связано с тем, что они испытывают страх. А страх исходит из восприятия мира как разделённого и враждебного. При таком восприятии тебе нужны не окружающие люди, а подтверждение своего существования, исходящее от них. Но ты боишься, что не получишь его, и поэтому злишься на них.

— Получается, что я тоже ненавижу, когда говорю, что боюсь потерять.

— Если присутствует страх потери, то любовь очень быстро переходит в ненависть, особенно когда происходит не то, чего ждёте. Что вы будете испытывать, если, придя домой, застанете его в постели с другой женщиной?

— Ненависть и унижение.

— Вот вам и пример.

— Я могу допустить, что человек поступил так из-за моего страха, что это может произойти. Ведь он принял меня после подобной ситуации и признался в том, что если бы поставил на этом крест, то убежал бы сам от себя.

— Хорошо. Посмотрите на ситуацию с такой стороны. Одно дело любить человека безусловно, другое — обусловлено. Обусловленная любовь сопряжена со страхом его потери, то есть в таких отношениях все время присутствует страх потери.

— Но я говорю именно о потере через физическую измену. Этого я боюсь больше всего.

— Чего именно вы боитесь?

— Что не смогу понять.

— А вам всегда всё понятно?

— По крайней мере, стараюсь понимать.

— Стараетесь, но не всё понимаете. Разве надо бояться того, что ни всё и не всегда доступно пониманию? Например, отправляясь в путешествие, вы точно не знаете, что вас ждет. И этого надо бояться?

— Получается, что надо.

— Если выбираете любовь, то страха нет.

— Я испытываю удовольствие оттого, что учусь, от самих занятий в институте, у меня нет страха, что не сдам экзамены, не оправдаю чьи-то надежды. Мне просто интересно.

— Вы делаете это для себя, а не для кого-то. Как только начинаете ориентироваться на кого-то, сразу появляется страх.

— Страх может появиться от мысли, что за твою учебу заплатили, а ты не оправдала доверие.

— Значит, вы считаете себя обязанной. Если существует обязательство, то есть страх его невыполнения. Здесь всё построено на обязательствах и долге. Это и есть обусловленная любовь. Я тебя люблю, поэтому дам денег на учебу, только ты учись хорошо. Если ты меня любишь, то просто дай мне эти деньги или не давай. Но я тебе ничем не обязана. Здорово, если ты меня любишь, но мы свободны. Это трудно для обычного понимания.

— Но всё это можно понять.

— Всё становится ясным и понятным, когда переживается на собственном опыте. Новое знание — это возможность пережить новый опыт.

— А если делаешь что-то ради себя и от сделанного будет приятно самой себе?

— Если вам что-то нравится, то вы делаете это, потому что вам это нравится. Удовольствие возникает, когда делаешь то, что тебе нравится. Но если вы должны это делать, то оно становится чем-то ненавистным именно потому, что вы обязаны это делать. Опять страх в разных проявлениях.

Если вы хотите чего-то, то боитесь это потерять, если не хотите — боитесь встречи с этим. Система обучения построена на чувстве долга, вины и страха. У вас не спрашивают, нравится вам то, что предлагают или нет. Поступил, будь любезен — учись. А если вам не нравится какой-то предмет?

— Но его же надо сдавать?

— Как только возникает слово «надо», появляется страх. Вся общественная система построена на страхе, включая образование. Если вы принимаете эту систему, то попадаете в страх, то есть вину и осуждение.

— Надо гнать этот страх?

— Надо видеть в себе механизмы, его порождающие. Всё зависит от того, из чего исходишь: из чувства долга, обязанности или интереса самоисследователя. Если есть интерес, то вы делаете, и вам наплевать, как это оценивают другие. Но для этого надо выйти из страха и всех его следствий.

Интерес — это внутренняя тенденция прожить какой-то опыт. Вы проживаете его и хотите следующего, при этом всегда имеете дело только с самим собой. Поэтому всё, что вы делаете здесь, направлено на получение опыта.

— Мне нравилось, когда меня хвалили за то, что я пошла учиться.

— Это значит, что вы не сами оцениваете то, что делаете, а передаете это кому-то.

— До сегодняшнего дня я так и делала.

— Вы кому-то отдаёте свою силу. Но потом может случиться так, что они же оценят вас плохо, и вам будет неприятно. Это две стороны одной медали. Вам нравится, когда вас хвалят, и не нравится, когда ругают. Но и в том, и в другом случае вы исходите не из себя. Если вы будете исходить из себя, то эти вопросы не возникнут. Тогда либо вам интересно, потому что вы получаете новый опыт, либо он исчерпал себя, и вы ищете другой.

— Мне показалось, что у Кати ничего не получилось с вами, и я почувствовал растерянность и одновременно ревность к вам как к мужчине и злость на нее за то, что она делает что-то, не осознавая, чего на самом деле хочет достичь. Следом пошло отрицание вас как учителя, ваших методов работы. Испытывая всё это, я пошел на эту встречу. Когда стал разбираться, то получилось, что я утверждаю себя в том мнении, что она безнадежна. Мне стало страшно, что все догадаются о моих мыслях, и я попытался подавить их и закрыться. Мне не хотелось признаваться себе в ревности. После перерыва я нашел в себе силы подойти к вам, и проговорить свой страх, но не признался в ревности и отошел с чувством чего-то недоведенного до конца и страхом перед неизвестностью. Я сидел на семинаре и спрашивал себя, где моя рабочая часть, настолько сильны были ревность и негатив, которые я испытывал. У меня давно не было такого, я прочувствовал это как обострение старой боли. Дома на вопрос Кати, что со мной происходит, я ответил, что злюсь. К тому времени я уже чувствовал злость на себя за свои эмоции и начал понимать, что виноваты не вы и ваши методы, которые, как мне казалось, не работают, а я сам не могу успокоиться и войти в рабочее состояние. Я понял, что между вами ничего не было, и обвинять её не за что. Получается, что зря злился. Но состояние не ушло.