Носсрат Пезешкян - Торговец и попугай. (Восточные истории и психотерапия).

И сказала другая женщина: «Нет, мой сын живой, а твой сын мертвый». А та говорила ей: «Нет, твой сын мертвый, а мой живой». И говорили они так пред царем.

И сказал царь: «Эта говорит: мой сын живой, а твой сын мертвый; а та говорит: нет, твой сын мертвый, а мой сын живой». И сказал царь: «Подайте мне меч!» И принесли меч царю. И сказал царь: «Рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой».

И отвечала та женщина, сын которой был живой, царю, ибо взволновалась вся внутренность ее от жалости к сыну своему: «О господин мой! Отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его!» А другая говорила: «Пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите».

И отвечал царь, и сказал: «Отдайте этой живое дитя и не умерщвляйте его; она его мать».

И услышал весь Израиль о суде, как рассудил царь; и все стали бояться царя; ибо увидели, что мудрость Божия в нем, чтобы производить суд.

(Третья книга Царств, 3; 16 - 28)

Ветхий завет, священное писание иудеев, на первый взгляд представляется генеалогией праотцев древнего Израиля и занимательной книгой по истории. Он содержит наряду с описанием событий притчи и иносказания, выходящие за пределы чисто исторического повествования илиперечислениянравственныхзаповедей.

Каждое из сказаний и легенд не потеряло своего нравоучительного значения для современного человека и может успешно использоваться в народной психотерапии. Примером является соломоново решение, вполне актуальное для сегодняшнего дня, как прецедент для выяснения судебных решений по делам разводов и опеки. Не тот, кто настаивает на формальном, слепом соблюдении закона, а тот, кто может чем-то пожертвовать в пользу ребенка или партнера, правомочен взять на себя осуществление права опеки.

Бертольт Брехт дал современное понимание темы соломонова решения. Но решение это произносит не библейский царь Соломон*, а хитрый и умный судья Аздак*. Он не использует для решения конфликта меч, а заставляет обеих матерей бороться за ребенка, учитывая то, что каждая будет стараться привлечь его на свою сторону.

Если в соломоновом решении рассечение ребенка только предлагается как способ разрешения конфликта между двумя сторонами и осуществлению чего материнская любовь и доброта одной из спорящих женщин оказывает сопротивление, то во всем, что связано с бракоразводными делами, нередко это «рассечение» в переживаниях и чувствах детей уже произошло. Дети – это всегда одно сердце и одна душа с матерью, но часто, влекомые потребностью в справедливости или мучающиеся сознанием вины, они вступаются за отца. Душа ребенка как бы разрывается на две части. Он испытывает внутренний разлад. Эти наблюдения наводят нас на размышления, и невольно хочется спросить себя: пусть соломоново решение было вынесено и отменено в соответствии с велением материнского сердца и способностью к самоотречению одной из женщин, но как повел бы себя Соломон сегодня, если бы обе стороны продолжали настаивать на своих правах, не проявляя уступчивости, не учитывая блага того, из-за кого ведется спор?

Справедливость на том свете

Мулла проповедовал со своего возвышения: «Блаженны те, кто живет в бедности. Кто здесь на земле гол как сокол, оттого что ему не на что купить одежды, будет носить на том свете драгоценнейшие ткани». Сказав это, он обратился к одному бедняку, одетому в лохмотья, который уставился на него голодными глазами: «Ты, дорогой друг, мой сосед. Говорю тебе, на том свете ты будешь одеваться в такие ткани, до каких ты отродясь не касался, и будешь есть такие кушанья, каких ты не нюхал даже издалека. Но обещаю тебе это только при одном условии. Если я приду к тебе на том свете и если мне что-нибудь понадобится, не забудь, что я был твоим соседом!»

Бедняку, претерпевающему одну несправедливость за другой, обещают справедливость на том свете. Но и это обещание не лишено своекорыстного интереса.

Надежда, которую хочет пробудить в бедняке мулла, похожа на милостыню нищему, которую подают не для того, чтобы ему помочь, а скорее для того, чтобы заглушить чувство собственной вины и позаботиться о спасении своей души. Ведь мулла не дает бедняку ни куска хлеба, ни денег, чтобы тот мог утолить свой голод, вместо этого он говорит только слова, которые должны пробудить надежду.

Что отличает врача от пророка

Однажды к Авиценне* пришел ученик, который его очень почитал, и сказал: «Великий господин! Ты мудрее всех наших ученых. Ты философ, врач, поэт, астролог и знаешь гораздо больше, чем того требует наука. Почему ты не стремишься стать пророком? Я уверен, что тысячи и тысячи людей последуют за тобой и будут послушны тебе. Подумай только, Мухаммед был всего лишь погонщиком верблюдов, он был несведущ в науках, однако слово его доходило до сердца каждого и было услышано миллионами людей». «При случае я тебе это объясню, – ответил Авиценна, – имей только терпение».

Наступила очень холодная зима. Такой стужи не могли припомнить даже старцы. Больной Авиценна лежал в постели. В этой же комнате лежал тот самый ученик, который когда-то задавал ему вопрос. Была ночь. Высохший от лихорадки Авиценна мучился от жажды и мечтал хотя бы об одном глотке холодной воды. «Друг, – обратился он к своему соседу по комнате, – я очень хочу пить, не принесешь ли ты мне со двора стакан воды?» Представив себе, что нужно идти за водой на двор при такой немыслимой стуже, ученик еще больше запрятался под одеяло. «Нет, господин, – сказал он, – врачи в один голос говорят, что холодная вода при твоей болезни все равно что яд». А жажда у Авиценны усиливалась. Во рту все пересохло. «Принеси же мне хоть немного воды! При моей болезни холодная вода – как раз лучшее лекарство». От одной мысли о том, как он будет ломом скалывать лед с колодца, чтобы выполнить желание учителя, спина ученика покрылась гусиной кожей. Он упорно твердил, что нет ничего более вредного при лихорадке, чем холодная вода. Авиценна же, великий врач, настаивал на том, что только холодная вода может уменьшить его страдания. Разгорелся спор о догмах, который длился всю ночь напролет. С наступлением рассвета с башни минарета раздался голос муэдзина, призывавшего верующих совершить омовения, как того требуют заповеди пророка, склонить голову в сторону Мекки и произнести священные молитвы из Корана. Ученик Авиценны сбросил с себя одеяло, вскочил с кровати, выбежал опрометью из комнаты, сколол лед с колодца и умылся, как то предписывала его вера. Затем он опустился на колени на коврик для молений, чтобы произнести утреннюю молитву, хвалу Всевышнему.

После того как он проговорил все молитвы, Авиценна обратился к нему с такими словами: «Дорогой друг, ты, наверное, еще не забыл, как спрашивал меня, почему я не стремлюсь стать пророком. Сегодня я хочу тебе на это ответить. Смотри-ка, Мухаммед, который был всего лишь погонщиком верблюдов, покинул нас более чем триста лет тому назад, однако его слово имеет такую силу и власть, что может вытащить тебя из теплой постели, несмотря на лютый мороз, заставить умыться ледяной водой и совершить молитву. Когда же я всю ночь напролет просил тебя принести мне только один стакан воды, ты не внял моим словам, хотя я знаю, что ты почитаешь меня как своего учителя. Вот одна из причин, почему я, несмотря на всю мою ученость, никогда не буду стремиться к тому, чтобы стать пророком!»