Носсрат Пезешкян - Торговец и попугай. (Восточные истории и психотерапия).

В психотерапевтической ситуации конфронтация врач – пациент ослабляется тем, что между этими двумя полюсами появляется посредник в виде истории. Рассказанная врачом история успокаивает пациента и удовлетворяет его нарцистические желания*. В ней говорится не о пациенте, обнаружившем в своем поведении определенные симптомы, а только о персонаже истории. Так начинает действовать трехступенчатый процесс: пациент – история – врач. История становится как бы фильтром, превращается для пациента в щит, позволяющий по крайней мере на некоторое время освободиться от своих защитных механизмов, отягченных конфликтами. Выражая свои мысли, свое понимание истории, пациент дает информацию, которую ему было бы трудно сообщить без этого посредника. Функция фильтра так же успешно действует в супружеском партнерстве и в воспитании. Благодаря ситуативной модели какой-либо истории можно в щадящей форме сказать партнеру то, на что он, как хорошо известно из опыта, реагировал бы агрессивно; кроме того, появляется возможность говорить с партнером в иной форме, чем обычно.

Функция хранения опыта . Благодаря своей образности истории легко запоминаются и после окончания врачебного сеанса продолжают «работать» в повседневной жизни пациента; в памяти может возникнутьситуация, подобная той, которая изображена в истории, или появиться потребность продумать отдельные вопросы, затронутые в ней. При изменяющихся условиях пациент может по-другому интерпретировать содержание одной и той же истории. Он обогащает свое первоначальное понимание истории и усваивает новые жизненные позиции, которые помогают разобраться в собственной мифологии. Таким образом, история выполняет функцию хранения опыта, то есть после окончания психотерапевтической работы она продолжает оказывать свое действие на пациента и делает его более независимым от врача.

Истории - носители традиций . В историях запечатлены культурные и семейные традиции, традиции определенной социальной общности и индивидуальные традиции как результат жизненного опыта. В этом смысле истории направляют мысль за пределы индивидуального жизненного горизонта и передают дальше эстафету мыслей, размышлений, ассоциаций. Передаваемые из поколения в поколение, истории кажутся всегда одинаковыми. И, тем не менее, они приобретают новое, иной раз совсем неизвестное значение в зависимости от понимания слушателя или читателя. Если мы ближе познакомимся с содержанием историй и с заложенными в них принципами, то сможем обнаружить в них способы поведения и взгляды, которые объяснят нам наше собственное, ставшее привычным, невротическое поведение и подверженность конфликтам.

Даже понятия классической психотерапии содержат в себе в той или иной форме историче

ские мифологии, которые можно сравнить с нашими историями. Примером этого может быть Эдипов комплекс*. История царя Эдипа в классическом ее понимании была первоначально только метафорой, характеризующей поведение по отношению к авторитету отца. В дальнейшем эта метафора превратилась в такое понятие психоаналитической теории и практики, как Эдипов комплекс.

Истории как посредники в межкультурных отношениях. Являясь носителями традиций, истории отражают в себе различные культуры. Они содержат общепринятые правила игры, понятия, нормы поведения, свойственные той или иной культуре, знакомят с тем решением проблем, которое принято в данной культурной среде. Истории, принадлежащие другим культурам, передают информацию о тех правилах игры и жизненных принципах, которые считаются важными в этих культурах, и представляют собой иные модели мышления. Знакомство с ними помогает расширить собственный репертуар понятий, принципов, ценностей и способов разрешения конфликтов.

С этим связан наш интегративный подход, а именно: уничтожение эмоциональных преград и предрассудков, существующих по отношению к чужому образу мыслей и чувств; предрассудков, которые навязывают восприятие чужого как чего-то агрессивного, угрожающего и порождают неприятие там, где должно было бы быть понимание. Истории, принадлежащие другим культурам, могут помочь преодолеть характерные для нашего времени и вызывающие сожаление предрассудки, скрытую неприязнь. Узнавая иной образ мыслей, можно многое позаимствовать для себя. Конечно, истории не знакомят нас со способами мышления, характерными для современного общества. Но как побуждение к сомнению, к размышлению относительно правильности существующих представлений, как посредник при ознакомлении с иными неизвестными нам жизненными понятиями они – хотя и являются анахронизмами – способствуют расширению горизонта и постановке новых целей.

Истории как помощники в возвращении на более ранние этапы индивидуального развития . Использование в ходе психотерапевтической работы восточных историй, сказок, притч помогает снять напряженность, атмосфера становится теплее, в отношениях между врачом и пациентом появляются непринужденность, приветливость и доверительность. Истории обращены к интуиции и фантазии. Если я, взрослый человек, начинаю фантазировать, мечтать, то в обществе, озабоченном преуспеванием, это расценивается как регресс, возврат к прошлому, к уже пройденному пути развития; если я читаю притчи, истории, сказки, то веду себя не как типичный среднеевропейский взрослый человек, а как ребенок или художник, которому как-то еще прощаются отступления от общепринятых норм достижения успеха и уход в мир фантазии. Применение историй с терапевтической целью помогает взрослому пациенту, пусть даже на короткое время, сбросить приобретенный с годами «панцирь» поведения и вернуться к прежней радостной непосредственности далекого детства. Они вызывают изумление и удивление, открывая доступ в мир фантазии, образного мышления, непосредственного и никем не осуждаемого вхождения в роль, которую предлагает их содержание. В известной степени истории пробуждают в человеке творческое начало, становятся посредниками между эмоционально окрашенным желанием и действительностью. Они прокладывают путь к желаниям и целям близкого и отдаленного будущего, обращены к интуиции и фантазии, то есть к тому, что противоположно рационализму, реальности, повседневности.

Возврат к ранним этапам индивидуального развития человека направляется тематическим подбором историй, что дает возможность его постепенного осуществления; а для пациентов со слабо выраженным «Я», то есть со слабо выраженной индивидуальностью, возможен только очень осторожный терапевтический подход с тем, чтобы не наступал регресс в развитии. В этой связи я хотел бы привести достаточно убедительный пример из моей практики.