Карл Юнг - Человек и его символы

Если раскрыть символику этой сказки, мы увидим, что Красавица — это, видимо, любая девушка или молодая женщина, эмоционально привязанная к своему отцу. Сила этой привязанности ничуть не уменьшается из-за ее духовной доброты. Ее доброту символизирует просьба привезти белую розу, однако эта просьба оборачивается — и на это следует обратить внимание — ее подсознательным намерением отдать отца, а затем и самое себя во власть силы, выражающей не только добро, но и зло. Как будто она хочет спастись от любви, признающей только добродетель и потому нереальной.

Сумев полюбить Чудище, она начинает осознавать силу любви, скрывающейся за его звериным — и потому некрасивым, а в сущности эротическим — обликом. По-видимому, так обозначено пробуждение в ней истинной функции привязанности, позволяющее ей принять эротическую составляющую своего реального желания, ранее подавляемого из-за страха инцеста. Чтобы покинуть отца, она должна была, познав этот страх, укрываться от него в своих фантазиях до тех пор, пока случай не свел ее с получеловеком-полузверем, в любви к которому раскрылось ее истинно женское начало.

Осознав таким образом, что к любви можно относиться с доверием, как к чувству, наилучшим образом сочетающему духовное и природное, она спасла себя и свое представление о мужском начале от сил подавления.

Очередной сон эмансипированной пациентки демонстрирует эту же потребность в устранении страха инцеста, вполне реального, по ее мнению, из-за чересчур сильной привязанности к ней отца после смерти его жены. Ей приснилось, что ее преследует разъяренный бык. Сначала она пыталась убежать, но поняла, что это бесполезно. Она упала, и бык оказался над ней. Она знала, что может спастись, только если споет быку, и, когда она дрожащим голосом напела какую-то мелодию, бык успокоился и стал лизать ей руку. Толкование сновидения показало, что теперь она может научиться относиться к мужчинам, опираясь на свою осознанную индивидуальность, с позиции уверенной в себе женщины — и не только в том, что касается секса, но и эротики в широком смысле,

Однако у пожилых женщин тема Чудища может и не свидетельствовать о потребности решить проблему фиксации на отце или снятия сексуального табу и тому подобных вещей, которые при рациональном подходе и некоторых психоаналитических познаниях можно распознать в этом мифе. На самом деле эта тема может означать некоторую степень женского посвящения, что и при наличии менопаузы не менее важно, чем в расцвете юности. В любом возрасте при нарушении союза духовного и природного может возникнуть этот мотив.

Одной женщине климактерического возраста приснился следующий сон:

«Я в компании нескольких незнакомых мне женщин. Мы спускаемся по лестнице в каком-то непонятном доме и неожиданно сталкиваемся с обезьяноподобными людьми зловещей внешности. Они одеты в шкуры с серыми и черными кольцами; хвостатые и вожделеющие — они ужасны. Мы полностью в их власти, но вдруг я понимаю, что единственный способ спастись — это не паниковать, не бежать или драться, а отнестись к этим созданиям по-человечески, в расчете на пробуждение в них лучших чувств. Один из этих людей-обезьян подходит ко мне, я приветствую его танцевальным па и начинаю с ним танцевать. Позже я обретаю свыше сверхъестественную целительную силу. На моих руках умирающий мужчина. Я пользуюсь то ли соломинкой, то ли птичьим клювом, чтобы вдохнуть ему воздух через нос, и он начинает дышать вновь».

В течение многих лет семейной жизни и воспитания детей эта женщина вынужденно забросила свой творческий дар, благодаря которому она в свое время достигла как писательница пусть неширокого, но реального признания. В то время, когда ей приснился этот сон, она как раз пыталась заставить себя вернуться к творчеству, нещадно критикуя себя одновременно с этим за то, что могла бы быть лучшей женой, подругой и матерью. Сон показал ей проблему на примере других женщин, переживающих, видимо, сходный переломный период. То, что они спускаются в нижнюю часть странного дома (то есть с сознательного уровня), означает, как можно предположить, приближение к некоторому значимому аспекту коллективного подсознательного с его вызовом принять мужское начало в обличье получеловека-полузверя, а иначе — Плута, того героя-клоуна, с которым мы уже встречались в начале первобытного героического цикла.

Войти в контакт с этим человеком-обезьяной и очеловечить его, развивая в нем все самое лучшее, означало для нее, прежде всего, необходимость смириться с непредсказуемостью своего естественного творческого духа. Пойдя на это, она могла бы обрубить свои сложившиеся связи и научиться писать в новом стиле, более подходящем для второй части ее жизни.

На связь этого порыва с созидательным мужским началом указывает вторая сцена, в которой она приводит в сознание мужчину, вдувая ему в нос воздух через что-то напоминающее птичий клюв. Эта процедура скорее может означать потребность в духовном возрождении, чем эротическое согревающее начало. Эта символика распространена во всем мире: ритуальный акт привносит творческое веяние жизни в любое новое достижение,

Сон другой женщины выделяет природное начало в сюжете о Красавице и Чудовище:

«Что-то вроде большого насекомого с вертящимися спиральными лапками, желтое с черным, залетает или заброшено в окно. Затем оно превращается в невероятное животное в желтую с черным, как у тигра, полоску, с похожими на медвежьи, но почти человечьими лапами и заостренной, как у волка, мордой. Оно может сорваться и причинить вред детям. Все это происходит в воскресенье днем, и я вижу маленькую девочку в белой форме, идущую в воскресную школу. Нужно позвать на помощь полицию.

Но вдруг я вижу, что это создание стало наполовину женщиной, наполовину животным. Оно ласкается ко мне, хочет, чтобы его полюбили. Я понимаю, что это происходит в сказке или во сне и что только доброта может преобразить его. Я пытаюсь тепло обнять его, но у меня ничего не выходит, Я отталкиваю его. Но у меня появляется ощущение, что я должна держать его рядом и привыкнуть к нему. Тогда, может быть, со временем я смогу поцеловать его.»

Эта ситуация отличается от предыдущей. Эту женщину слишком интенсивно увлекла мужская созидательная функция внутри ее, ставшая навязчивой и рассудочной («оторвалась от земли»). И до такой степени, что стала мешать ей исполнять естественным образом свои женские, супружеские обязанности. (Этот сон она откомментировала следующим образом: «Когда муж приходит домой, мое творческое начало скрывается и я становлюсь сверхорганизованной домохозяйкой»). Ее сон принимает неожиданный поворот, когда ее дух, который так плох, преображается в женщину, которую она должна почувствовать и вырастить в себе; таким способом она сможет уравновесить свои созидательные интеллектуальные наклонности и инстинкты, подсказывающие с теплотой относиться к другим людям.