Анна Фрейд - Теория и практика детского психоанализа

Однако наше восхищение проделанной родителями работой было бы более полным, если бы не два других соображения, неизбежно возникающих при оценке ее результатов. Одно из них проистекает из наблюдения. Тот, кому выпадет возможность пообщаться с детьми трех -и четырехлетнего возраста, поразится богатством воображения, степенью восприимчивости, ясностью ума, неоспоримой логике вопросов и выводов последних. Но, достигнув школьного возраста, те же самые дети начинают казаться взрослым вполне заурядными и обыкновенными. Мы с удивлением спрашиваем, куда же девались интеллект и незаурядность ребенка.

Психоанализ утверждает, что эти способности не выдерживают напора тех требований, которые взрослые выставляют их маленьким обладателям; по истечении пяти лет они почти полностью исчезают. Очевидно, путь ребенка от «плохого к «хорошему» небезопасен. Для достижения этого результата приходится принести определенную жертву, формирование реакции и способность к сублимации ребенок получает взамен своей незаурядности и непосредственности. Поэтому наше впечатление о том, что дети старшего возраста на удивление скучны и инертны рядом с младшими, абсолютно справедливо. Ограничения, сдерживающие их мысли, и препятствия, поставленные на пути их простейших действий, в конечном счете не позволяют им свободно мыслить и действовать.

Родителям не стоит так гордиться своими успехами еще и по другой причине, также ставящей их заслуги под сомнение. У нас нет абсолютно никаких оснований утверждать, что хорошее поведение детей старшего возраста является продуктом воспитания, а не результатом достижения, последними определенного уровня развития. До сих пор мы не располагаем свидетельствами, которые показали бы, что произойдет, если позволить детям развиваться без внешнего влияния. Мы не знаем, выросли ли бы из них маленькие дикари или же они самостоятельно и успешно прошли бы через ряд преобразований. Воспитание, определенно, оказывает огромное влияние на ребенка во многих отношениях, но вопрос о том, что бы произошло, если бы окружающие ребенка взрослые воздержались от каких-либо попыток контролировать его поведение, остается открытым.

Один важный эксперимент, затрагивающий этот вопрос, имел место в психоанализе, но, к сожалению, не был закончен. В 1921 году русский психоаналитик Вера Шмидт основала в Москве детский дом для тридцати воспитанников в возрасте от одного до пяти лет. Название, которое она дала ему, «Детская домашняя лаборатория», подчеркивало характер научного эксперимента. Вера Шмидт намеревалась окружить эту маленькую группу детей научно подготовленными воспитателями, задача которых состояла в том, чтобы спокойно наблюдать их эмоциональные и инстинктивные проявления; помогая и поощряя, они должны были как можно меньше вмешиваться в развитие личности, ребенка. Таким образом постепенно выяснилось бы, происходит ли на первых годах жизни переход с одной стадии развития на другую самостоятельно, без непосредственного вмешательства воспитателей, откажется ли ребенок через какое-то время от доставляющих удовольствие действий и их источников без принуждения и заменит ли их на новые.

«Детская домашняя лаборатория» Веры Шмидт по независящим от ее основателя причинам не просуществовала достаточно долго, чтобы завершить эксперимент; в ней остался только один ребенок. Поэтому вопрос, какова заслуга воспитания в происходящих с детьми изменениях, скорее всего, останется открытым до тех пор, пока не появится возможность совершить подобный эксперимент в более благоприятных обстоятельствах.

Но каким бы ни был ответ, многочисленные наблюдения показывают, что на пятом и шестом годах жизни непреодолимая сила детских инстинктов медленно затихает. Высшая точка эмоциональных проявлений и навязчивых инстинктивных желаний остается позади, и ребенок постепенно успокаивается. Создается впечатление, будто в развитии ребенка происходит резкий скачок, сразу же превращающий этого ребенка в сформировавшегося взрослого, по аналогии с животным, непрерывно развивающимся от рождения до половой зрелости и не меняющимся впоследствии. Но у человека цикл развития проходит иначе. Приблизительно к пяти годам развитие инстинктов заходит в тупик, так и не дойдя до своей конечной стадии. Интерес к удовлетворению инстинктов затихает, и облик обычного ребенка действительно начинает соответствовать образу «хорошего» ребенка, существовавшему до этого момента лишь в воображении старших.

Тем не менее инстинктивные побуждения не прекратили свое существование; они просто удалились с поверхности. Они патентны, они дремлют, чтобы пробудиться с новой силой через некоторое время. Долгое время считалось, что половые инстинкты появляются только в период созревания, в то время как этот период лишь является возрастом, когда начавшееся с рождения и зашедшее в тупик к концу первого периода детства половое развитие проявляется вновь, чтобы теперь уже окончательно завершиться.

Если мы проследим развитие ребенка с раннего периода, через более спокойную фазу, называемую в психоанализе латентным периодом, до полового созревания, мы обнаружим, что все старые проблемы, пробудившись ото сна, снова всплывают на поверхность. Конфликты, возникшие на почве соперничества с отцом, запретные удовольствия, как, например, любовь к грязи, вернутся и создадут немалые сложности. Таким образом, ранний период жизни ребенка имеет много общего с отрочеством. А в более спокойный латентный период ребенок во многих отношениях напоминает рассудительного взрослого с оформившимся характером.

И снова, как и в незапамятные времена, образование ведет себя так, будто руководствуется глубоким психологическим пониманием внутреннего мира ребенка. Оно использует латентный период - время, когда ребенка меньше, чем когда-либо, беспокоят инстинкты и он не полностью поглощен своими внутренними конфликтами, для развития его интеллекта. Учителя всегда вели себя так, будто понимали, что чем меньше ребенок подвержен влиянию инстинктов, тем больше он способен к учебе, а следовательно, не одобряли поведение школьников, ищущих удовлетворения своих инстинктов, и наказывали их за это.

Здесь задачи школы и Дневных центров различаются. В задачи школы входит развитие интеллекта ребенка, передача ему новых знаний и стимулирование его умственных способностей. Служба Дневных центров, напротив, занимается исправлением ошибок воспитания, призванного обуздать детские инстинкты. Работники Дневных центров знают, что их время ограничено; им известно, что отрочество, время, когда половые инстинкты проявляются с новой силой и занимают все существо ребенка, также знаменует собой конец того периода, когда ребенок еще подвержен влиянию воспитания. Но успех или провал этого переустройства во многих случаях определяется тем, возможно ли было воспользоваться этим последним шансом установить разумную гармонию между эго ребенка, властью его инстинктов и требованиями общества.