Алисса Муссо-Нова - Я тебя сделаю!

— Я тебя сделаю!!! — кричу я себе. И сама себе ручкой в зеркало машу и улыбаюсь, и киваю согласно: «Сделай, сделай!»

А как же еще?

Если ты сам себя не сделаешь, то тебя сделает кто-нибудь. Потому что ты — то самое место, которое пусто не бывает. А чтоб нас кто-то сделал — так нам это без надобности, мы и сами не лыком, ох, совсем даже не лыком!

И поскольку после такого заявления я теперь сам себе режиссер, вот я и пишу сценарий — как я свой спектакль разыгрывать дальше буду У меня уже целые тома пьес накопились, и что характерно: все пьесы как написаны — так и сыграны! Посему настоятельно рекомендую сей метод, пусть нам всем идет Удача! Увеличим количество счастливых людей во Вселенной!

Вдохновение выдохнуло и пробурчало:

— Ну ладно, давай еще раз попробуем…

Разбежалось (хотя разбежаться в захламленной мастерской было довольно проблематично) и в стремительном полете попыталось слиться с ясным сознанием поручика Оборжевского, но застряло в складках его причудливого интеллекта.

Поручик аж покачнулся в седле от этого мощного порыва, но усидел. Впрочем, если бы он и упал, то с седлом не расстался — к седлу он надежно был приклеен суперклеем «Момент». Он лишь немного провернулся на вертючем стульчике, к которому седло было приделано, но глаз от монитора не отвел и рук с клавиатуры не убрал.

Так и руки-то у него тоже были этим «Моментом» надежно зафиксированы — для верности, и еще пара никелированных браслетов украшала запястья, а цепочка от них тянулась куда-то под стол.

Поручик Оборжевский заржал и, давясь от хохота, проговорил:

— Ну что? Не выходит? Не выходит каменный цветок, а, Данила-мастер? Творческий запор, да?

Вдохновение сникло и устало опустилось на диванчик: нет, не выходит…

Поручик Оборжевский хотел было приободрить вдохновение, но уже по самые ушки засунул голову в монитор, и оттуда слышалось его заливистое ржание.

Вдохновение погрустило на диване, хотело было убрать остатки дружеского пира со стола, но, уронив пару тарелок и разбив рюмку, бросило это неблагодарное занятие.

Оно наугад взяло книжку из стопки, стоявшей на полу в прихожей. Это был старинный учебник истории, без обложки, истрепанный, с закрашенными фиолетовыми чернилами буквами «О» и портретом Наденьки Крупской с бородой и банданой на голове. Вдохновение открыло наугад страницу и ткнуло пальчиком в первую попавшуюся фразу. «Мы пойдем другим путем» — значилось под пальцем.

«Ленин какой хитрый! — подумало вдохновение. — Пошел другим путем — и нате вам, получилось у него! А я чито сижу? Я тоже другим путем пойду! Что я все в сознание да в сознание? Где мой творческий запал, где изобретательность, наконец?»

Вдохновение покопалось в куче бумажек, выудило несколько цветных ярких листочков, из другой кучи появились ножницы, и работа закипела!

Через несколько минут разноцветные окошки украшали монитор со всех сторон. Уместилось их ровно тринадцать. Монитор был похож на сказочный домик: из всех окошек доносились разные звуки, сиял где-то свет, а в некоторых двигались силуэты за занавесками.

— А мы пойдем другим путем! — напевало вдохновение, пританцовывая и перекатывая во рту вкуснющую шоколадную конфету.

Оборжевский ничего не замечал. Он сидел в других окнах — открытых внутри монитора — там мелькали знакомые страницы Яндекса, ровным серым цветом светился форум, рассыпались в мелкий дребезг квадратики Маджонга, изредка мелькали картинки фотошопа и прыгал по экрану смешной человечек-помощник из офисной программы.

Вдохновение тем временем приделывало к монитору кнопку переключателя — здесь как раз пригодился гигантский тюбик клея «Момент», который валялся на компьютерном столе среди еще доброй сотни других мелочей и крупночей.

ФГУП ФПЦО МОРФ — вдохновение подняло с полу наугад какую-то бумагу, которая оказалась официальным документом, носившим гордое и солидное имя «счет-фактура», а эти загадочные буквы стояли в графе «Поставщик».

— О! Это будет включительная мантра! — Вдохновение от удовольствия захлопало в ладоши.

— Итак, начинаем! — вдохновение вскарабкалось на диванчик, привязав на ручки-ножки золотые конфетные фантики и, громко икнув от волнения, нараспев проорало загадочные буквы, раздув щеки на последней «ф». И произошло чудо! Наклеенные на монитор окошки засветились разноцветными огоньками, послышалась веселая музыка, и голова Оборжевского вынырнула из монитора. Враз отклеились пальцы поручика от клавиатуры, со звоном отщелкнулись браслеты наручников, и отсиженная многомесячным сидением попа приподнялась с седла. Поручик Оборжевский громко ржал! В его белоснежных зубах был зажат сверкающий ДВД-диск. Оборжевский вскочил на ноги, щелкнул каблуками, аккуратно положил диск в прозрачную коробочку, схватил в охапку вдохновение и громко расцеловал в бледные щечки.

— Ура!!! Победа!!! — грохотал он басом сквозь хохот. — А что мы такие бледные? — озадаченно спросил Оборжевский.

— Давно не гуляем, — вдохновение вздохнуло.

— Как это не гуляем? Гуляем!!! — Оборжевский снова весело заржал. — Гуляем!

— А это что? — вдохновение ткнуло пальчиком в коробочку с диском.

— А это — так это то, что сложилось в компьютере, да никак не доставалось — в окно не пролезало. А потом вот что-то щелкнуло, и вдруг все досталось. Это книжки новые — тринадцать штук. Целый год сочинял! А теперь — гулять гулямбу!!!

Оборжевский зазвенел шпорами, заблестел эполетами, загремел ключами, распахнул дверь и бодро запрыгал по лестнице, нежно прижимая к себе вдохновение.

— Ну, куда идем гулять? — хохоча, спросил он.

Вдохновение обрадованно и с восхищением таращилось на Оборжевского:

— Пойдем куда-нить. Впрочем, давай сходим на Красную площадь, к Мавзолею.

— Зачем? — удивленно выпучил глаза Оборжевский.

— Да на Ленина погляжу, — захихикало вдохновение.

Она считала себя неудачницей. Роскошные мужские тапочки стояли на почетном месте, но надеть их было некому. Ее ветреный приходящий друг Роман любил шлепать по светлым полам босиком, а гостям случайным она тапки эти и не показывала.

Редкий гость Роман сорил фантиками, напевая: «Свежее дыхание облегчает понимание», закидывал в рот пару мятных горошин, она сразу вспоминала, что следует дальше в рекламном ролике, закрывала глаза и подставляла лицо для поцелуя, но он уже шуршал газетой в кресле и мурчал «сердце красавицы…». Она не роптала, она просто тихо грустила, наблюдая в телевизоре жаркие страсти сериалов, соглашаясь внутренне даже на семейные сцены, лишь бы семейные, а с ее ангельским терпением она и не допустит разладов в своей семье.