Самуил Лурье - Муравейник (Фельетоны в прежнем смысле слова)

Смысл поэзии Пушкина - тайна. Стало быть, и о смысле судьбы нечего толковать.

Тем более, что не погибни Пушкин тогда - как бы не пришлось ему в наших учебниках разделить участь Жуковского, Тютчева и Фета; дожидался бы на скамейке запасных, пока прочитают "Капитанскую дочку"...

Впрочем, и прочитав - разве поверили, что милосердие выше справедливости, например?

Так и после "Чевенгура" мало кто принял всерьез отчаянную мысль Андрея Платонова про социализм - что в глубине его горит любовь к смерти. А ведь логика чевенгурцев неопровержимая: несправедливость порождается неравенством, фундамент неравенства - собственность, ну, а собственность создается трудом, - так уничтожим собственность вместе с теми, кому она принадлежит, - и, обнявшись по-братски, скончаемся тихо в зарослях лебеды.

"... Это буржуазия хотела пользы труда, но не вышло: мучиться телом ради предмета терпенья нет..."

5 января - сорок пять лет, как умер Платонов. Пройдет еще полстолетия глядишь, и его прочитают, а там и поймут, если не запретят.

А вот бедного Дудышкина, Семена Степановича, уже никто и никогда не припомнит, прошел его последний юбилей: 6 января - сто семьдесят пять лет со дня рождения. Был чуть ли не самый влиятельный критик в пятидесятые годы, в паузе между Белинским и Добролюбовым, потом "Отечественные записки" редактировал. Первый написал о Льве Толстом. Заметил, так сказать, Льва Толстого... Удача, само собой, - но ведь и заслуга. Вообще, Семен Степанович был разумный, к тому же вполне порядочный писатель и либерал - и вот, ни следа от него не осталось. "Мир его праху", - и то не сказать, потому что и могила на Большеохтинском исчезла. Грустно - и поучительно, конечно, - в том смысле, что нечего голос повышать или сожалеть о тщете усилий.

Письмо XXIX

29 января 1996

Вчера умер Иосиф Бродский.

Он олицетворил собою последнюю отчетливую мысль человечества о своей судьбе и роли в мировом процессе.

Культура Запада не могла дойти до этой мысли сама: ее творцам недоставало личного опыта творческого существования в тоталитарном режиме.

Бесчеловечность как основное свойство миропорядка; Ничто как строительный материал бытия; отчаяние как свобода; ирония как единственный источник света... Понять реальность подобным образом и превратить ее в речь, неотличимую от роковой любви - только бывшему гражданину Третьего Рима, притом изгнанному в межпланетное пространство, - только Иосифу Бродскому достался этот подвиг.

Его талант оказался сильней даже чем бездарность социалистического государства, помноженная на всю безжалостность.

Судьба и стихи Бродского вселяли надежду, что и будучи одним из нас, можно стать человеком в полном смысле слова.

Но вот его больше нет, - и теперь уже ничто не мешает истории на самом деле сорваться в анекдот, рассказанный кретином с шумом и яростью, с пеной на губах...

Письмо XXX

7 февраля 1996

"Мне кажется, - говорил Иосиф Александрович Бродский журналистке Ольге Тимофеевой в 1991 году, - что основная трагедия политической и общественной жизни заключается в колоссальном неуважении человека к человеку. Это обосновано в известной степени теми десятилетиями, если не столетиями, всеобщего унижения, когда на другого человека смотришь, как на вполне заменимую и случайную вещь..."

Тогда, в 1991-м, Бродский поддался, как и многие, какой-то надежде или, скорей, мечте:

"Сегодня, я думаю, было бы разумно попытаться изменить общественный климат. В течение этого столетия русскому человеку выпало, как ни одному другому народу, ну, может быть, китайцам досталось больше. Мы увидели абсолютно голую, то есть буквально голую основу жизни, да? Нас раздели и разули и выставили на колоссальный экзистенциальный холод. И я думаю, что результатом этого не может быть ирония. Результатом должно быть взаимное сострадание....

Мы должны на каждого человека обращать внимание, потому что мы все в совершенно чудовищной ситуации - где бы мы ни находились. Уже хотя бы потому в чудовищной ситуации, что знаем, чем все это кончается - смертью..."

Да, знаем. Да, смертью. Но ведь социализм - это и есть любовь к смерти - или Андрей Платонов преувеличивал?

Однако в 1991-м даже Бродскому, как видно, показалось, будто этот сон больше не приснится, и только удивительно было, что проснулись не все:

"Меня совершенно поражает на сегодняшний день в возлюбленном отечестве, что люди, то есть значительное количество людей, ведут себя так, будто они ничему не научились. Как будто им никто никогда не говорил, что надо понимать и любить всех, то есть каждого. Я не понимаю, как это происходит. Я думаю, что в обществе еще есть как бы общий знаменатель, который и надо бы сохранить, который надо всеми силами удерживать, да?"

Увы, нет. Это, наверное, была иллюзия. Наверное, в процессе противоестественного отбора многие из людей не только разучаются различать добро и зло, но и проникаются злой волей, охотно и почти сознательно принимая сторону ада.

Теперь, пять лет спустя, эта гипотеза выглядит более чем правдоподобной. А идея вернуть Иосифа Александровича после смерти в Россию более чем странной.

Даже непонятно, как она пришла в голову кому-то из здешних его друзей. Осуществить символический акт справедливости - порыв прекраснодушный, кто же спорит, - но где чувство реальности?

Национализировать прах? Чтобы числился за Большим Домом, под грифом "хранить вечно"? Чтобы от тех же самых чинов, которые когда-то со сладострастной оттяжкой решали - как эффектней не позволить изгнаннику проститься с умирающей матерью: просто не ответить на его мольбу или отказать под якобы законным предлогом, - так вот, чтобы от них же всегда зависело: пустить, не пустить вдову или дочь в страну и в кладбищенскую ограду?

И потом: здесь регулярно и с усердием оскверняют памятники, здесь злорадно оскорбляют мертвых, здесь доблестью почитают непристойно браниться над прахом поэта.

"Пресс-служба ПатриотичеСОго Союза Молодежи в связи со смертью И. Бродского распространило следующее заявление:

"Стало чище в русской культуре. Исчез один из проповедников литературной шизоВрении, человек, посвятивший свою жизнь оплевыванию России и всего с ней связанного - Иосиф Бродский.

Писания этого еврея, эмигрировавшего в Нью-Йорк, по складу и содержанию очень напоминающиХ стихи которые пишут в сумАШедших домах редкие дебилы, преподносились сначала "враЖИми голосами'', а теперь и нашей демократической "богемой'', как совершенство русской поэзии. Очень странно: американский еврей, больной графоманией, оказался русским великим поэтом. И еще более страннОЙ выглядит получение им Нобелевской премии, которую получили те кто так или иначе работали на уничтожение России...