Джей Хейли - Что такое психотерапия

3. При использовании большинства видов краткосрочной терапии предполагается, что терапевт дает указания, которые предположительно приведут к изменению. Результатом должны стать действия. Считается, что поведение порождает идеи как реакции на социальную ситуацию, а не идеи порождают поведение. Инсайт не считается причиной изменений, скорее изменения вызывают инсайт. Следовательно, основной акцент — на директивах, направленных на новые типы поведения, а не на интерпретациях. Рассказы клиента или его фантазии изменяются по мере того, как изменяются его отношения с другими людьми, а не наоборот.

4. Всегда существовало два взгляда на бессознательное: 1) как на хранилище негативных мыслей; 2) как на позитивную силу, которая ведет человека к тому, что для него лучше всего. Это был взгляд гипнопсихологии, который разделяли многие гипнологи, включая Милтона Эриксона. В современной психотерапии акцент делается на позитивном в жизни или в бессознательном клиента, поскольку его можно стимулировать и добиться тем самым позитивных изменений. Людей учат доверять своему бессознательному. Супервизор даже может сказать обучающемуся терапевту: «Следуйте своим побуждениям на сеансе». Сейчас считается, что дело супервизора избавить подопечного от личных проблем, мешающих ему работать. Супервизор до тех пор не рекомендует терапевту подвергнуться психотерапии самому, пока не поймет, что это необходимо. По мере того как меняется психотерапия, супервизоры все больше осознают, что ответственность за то, чтобы подготовить эффективных терапевтов, помогая им преодолеть личные недостатки, является важным качеством супервизора.

5. Большинство современных психотерапевтов не используют в работе с клиентами один и тот же подход. Они адаптируют его к каждому конкретному случаю. Это одна из причин того, почему так сложно описать современный краткосрочный подход в психотерапии. Терапевта учат изобретать уникальную терапию для каждого клиента. Этому сложно учить и этому трудно учиться. Все считают, что легче найти метод, который можно было бы применять ко всем без исключения.

Сегодня всю нашу сферу разрушает антитерапевтическая система диагностики. Супервизор должен в принципе описывать обучающимся проблемы клиентов в таких диагностических категориях, которые подсказывают терапевту, что делать. Например, сказать о ребенке, который не хочет ходить в школу, что у него «школьная фобия», — не самый лучший способ для супервизора описать этого ребенка. Тут больше подошла бы формулировка диагноза как проблемы «избегания школы», так как этот диагноз указывает на то, что можно было бы предпринять — сделать так, чтобы ребенок не избегал школы.

Чтобы помочь терапевту преодолеть личностные трудности, мешающие работе с клиентами, можно использовать сходство между взаимоотношениями в учебном процессе и взаимоотношениями в психотерапии, и здесь супервизор может использовать все созданные на сегодняшний день новаторские психотерапевтические техники.

Некоторые супервизоры представляют себе слабости обучающегося в терминах глубинных эмоциональных проблем (взгляды предыдущего поколения), а не как недостаток умений или реакцию на затрудняющий понимание диагноз или социальный контекст. Например, супервизор мог бы в первую очередь проверить, не попал ли обучающийся в беду, оказавшись между супервизором, у которого он проходит практику, и академическим супервизором, преподающим прямо противоположные взгляды. Будучи вынужден подчиняться конфликтующим авторитетам, обучающийся может быть парализован, как и клиент, разрывающийся из-за конфликтных отношений в семье. Если преподаватели сосредоточены на внутреннем мире обучающегося, его внешняя ситуация будет игнорироваться. Если такие супервизоры посмотрят на проблемы с социальной точки зрения, то они откроют для себя новый мир.

Проблемы обучающегося можно разрешить, изменив его отношения с супервизором, так же как и проблемы клиента разрешаются в отношениях с терапевтом. Здесь учителю-терапевту можно посоветовать применить технику краткосрочной терапии: он может использовать ориентацию на разрешение проблем, акцент на решении или нарративный подход, ограничить изменение обучающегося с использованием парадокса или метафор, предложить испытание, дать прямой совет или указание. Теперь супервизор, как и терапевт, может быть активным и директивным. Если у обучающегося есть проблема и он «не может ничего сделать», супервизор может использовать те же непрямые техники, какие использует терапевт в работе с клиентом, который «ничего не может сделать».

Милтон Эриксон представляет собой классический пример учителя, который одинаково подходил и к клиентам, и к обучающимся. Я позволю себе кратко описать то, что он в течение многих лет делал со мной, хотя то, что он делал, было сложно и заслуживает более подробного обсуждения.

Я начинал свою практику много лет назад и занимался гипнозом и семейной терапией. Я научился гипнозу у Эриксона на семинаре в 1953 году. Мы с Джоном Викландом проводили вечера гипноза, куда могли прийти все интересующиеся и получить какой-то опыт гипноза. В течение нескольких лет я преподавал в Пало Альто гипноз психологам и психиатрам, которые хотели посещать тематические семинары по краткосрочной терапии. Хотя многим из них нравилась гипнотерапия, они не хотели использовать ее сами и начали присылать мне пациентов. Когда я занялся частной практикой, я обнаружил, что знаю, как гипнотизировать людей с помощью целого ряда индукций, но при этом понятия не имею, как использовать гипноз, чтобы изменять их. Гипноз применяется, по крайней мере, в трех крупных сферах: 1) для индивидуального переживания транса, как при медитации; 2) в исследованиях, в которых изучаются такие параметры транса, как границы и глубина; 3) в клиническом применении транса, когда человека гипнотизируют, чтобы изменить его.

Еще до консультаций с Эриксоном я осознавал, что при всем моем опыте я знаком лишь с индивидуальным и исследовательским применением гипноза. Применение гипноза с целью изменить кого-то было совершенно другим. Именно поэтому я решил консультироваться у Эриксона по поводу моих случаев.

Некоторое время я занимался психотерапевтическими исследованиями, в частности изучал работу Эриксона и знал о его необычайном умении гипнотизировать. В то время и Эриксон, и многие другие обучали терапевтов на семинарах исключительно по выходным. Фрейд был против гипноза и обладая достаточным влиянием для того, чтобы предотвратить его преподавание. Было нелегко найти консультанта по гипнозу, и мне повезло, что моим учителем был Эриксон с его специфическим подходом к терапии. Я начал консультироваться с ним; многие из наших бесед я записал в книге «Беседы с Эриксоном» [6] Haley, J. (1985). Conversations with Enckson (3 vols.). New York: Norton . Много лет подряд раз в год я приезжал к нему на неделю. Когда я начинал, моя проблема была не в том, что моя терапия не была успешной. Я изменял клиентов, но я не знал, каким образом. Следовательно, я не был уверен, что смогу повторить свой успех. В беседах с Эриксоном я учился давать названия некоторым своим действиям. Например, я излечил женщину от сильнейших головных болей, но не знал, как я этого добился. Разговаривая с Эриксоном, я осознал, что я вел учет ее головным болям и стимулировал их, и это можно было расценивать как парадоксальную технику. В течение многих лет Эриксон оказывал большое влияние на мою терапевтическую технику и на мой стиль преподавания.