Джей Хейли - Что такое психотерапия

«Да, но потом появились эти побочные эффекты. — После паузы доктор X. сказал: — Дело в том, что это случилось с тобой».

«Да, — сказал Реджинальд грустно, — случилось. Это уж точно».

«Что ты об этом думаешь?»

Помолчав, Реджинальд сказал: «Теперь уже ничего нельзя сделать. Вы не можете ничего изменить. Все уже случилось. К сожалению, Бог уже ничего не может сделать. Я думаю, вы могли бы сказать, что некоторые вещи нельзя исправить».

«Да, — сказал терапевт, — сейчас уже ничего не исправишь. И я не знаю — никто не может сказать, что будет потом».

Реджинальд заговорил о другом. До этого он рассказывал, что его немощным родителям трудно приезжать в госпиталь на сеансы. Теперь он сказал, что считает, его родителям больше не следует приходить регулярно. Он сказал: «Мне кажется, что мы можем еще раз встретиться здесь с моей матерью втроем и закончить на этом семейную терапию. Я думаю, что сам я тоже перестану с вами встречаться, если со мной все будет в порядке. — Помолчав, он продолжил: — Потому что на самом деле я считаю, что вы уже сделали все, что действительно могли для меня сделать. Я не думаю, что вы можете сделать что-то еще. Вы помогли мне вернуться туда, где я могу снова жить самостоятельной жизнью».

Перед терапевтом встала дилемма. Конечно же, он знал, что когда пациент хочет стать независимым и больше не нуждается в терапии — это хорошо, но он сомневался в причинах этого желания. Это желание могло означать, что Реджинальд считает попытки доктора достичь с ним еще каких-то результатов безнадежными и просит таким образом доктора подтвердить его выводы. Доктора X. это сильно беспокоило. Затем позвонил супервизор и дал совет, после чего доктор X. сказал Реджинальду: «Я не могу тебя так легко отпустить. И не могу так просто отпустить твою семью. Действительно, сейчас у тебя все хорошо, но я не хочу прекращать терапию, пока не увижу, что ты полностью вернулся к норме».

«Да, — сказал Реджинальд, — я считаю, что у меня все прекрасно. Я чувствую себя очень хорошо. Я уже не так часто думаю об убийстве. Время от времени, иногда очень долго не думаю об этом. Я стараюсь не позволять мыслям беспокоить меня. Ну, знаете, я стараюсь чем-то заняться».

Эти слова были для терапевта своего рода подарком, они показывали, что неприятные мысли оставляют его пациента и, кроме того, он, возможно, хочет сказать, что благодарен терапевту за извинения. Доктор X. сказал: «Я думаю, что с твоими предками мы будем иногда встречаться, а тебе нужно двигаться вперед в твоей трудовой программе».

Затем доктор X. обсудил с Реджинальдом его предположительную программу физических упражнений и будущую социальную жизнь. К концу интервью он вернулся к старой теме: «Если эти мысли снова станут тебя беспокоить, тогда ты пойдешь сдаваться. Выкинь их из головы. Тебе ясно?»

«Если у меня появятся такие мысли, то я должен взять и сдаться?» — спросил Реджинальд.

«Если они опять будут тебя изводить, то — да. Дело в том, что ты теперь — нормальный, и это важно».

Реджинальд сказал: «Я больше не считаю, что я убийца; так считают только чокнутые. Это безумие». Он усмехнулся.

«Хорошо», — сказал терапевт.

«А вы еще не собираетесь отказаться от меня?»

«Нет, пока ты еще не начал жить самостоятельно. Я не собираюсь этого делать».

Реджинальд улыбнулся. «Я вам очень благодарен за помощь», — сказал он. Удивительные слова в устах этого молодого человека.

Реджинальд получил работу и смог сам себя содержать. Доктор X. продолжал встречаться с ним и с его родителями, часто заходил по вечерам к ним домой по пути из госпиталя, потому что им было трудно передвигаться. «Типы в черной машине» исчезли.

Можно считать, что психотерапевтическая техника и супервизионная техника — синонимы. Все новые психотерапевтические интервенции, придуманные на сегодняшний день для того, чтобы помогать клиентам, можно использовать для помощи обучающимся терапевтам. Если согласиться с тем, что терапия должна быть директивной, то директивный подход становится столь же приемлемым для обучающихся, сколь и для клиентов.

Если социальный контекст влияет на мысли и чувства клиентов, то из этого следует, что тот же социальный контекст становится источником проблем у терапевтов, проходящих обучение. Предположим, у обучающегося возникают сложности с принятием и реализацией идей супервизора. В наши дни следует прежде всего выяснить, не находится ли обучающийся между двумя конфликтующими супервизорами. Стоит также учесть возможность конфликта между тем терапевтом, который проводит терапию обучающегося, и тем из его супервизоров, который придерживается новых взглядов на терапию. Обучающийся может разрешить эти конфликтные отношения, став, например, неадекватным. Это значит, что обучающийся в данном случае похож на проблемного члена семьи в семейной терапии, оказавшегося в семье между двух авторитетов и ставшего неадекватным.

В прошлом человек, которого обучали традиционной терапии, должен был объяснять проблемы клиента и проблемы терапевта в смысле теории вытеснения. С этой стратегией есть одна сложность — она основана на негативном видении людей. Терапевт должен иметь позитивные взгляды, которые он мог бы передать клиенту. То, что человек может делать, гораздо важнее того, чего он не может. Многие обучающиеся сами проходят через терапию, на которой от них требуют, чтобы они вспомнили все негативные события своей жизни, из чего они делают вывод, что то же самое им было бы неплохо делать и в отношении своих клиентов, особенно если к этому же подталкивает их и супервизор. Сегодня супервизор должен протестовать против такого подхода. (Кроме того, обучающиеся с традиционной подготовкой без энтузиазма относятся к составлению плана терапевтического сеанса или даже всей терапии. Их учили выжидать и смотреть, что сделает клиент, т. е. не планировать, а спонтанно реагировать.)

Терапевты, занимающиеся краткосрочной директивной терапией, составляют планы, используют директивы и считают, что разговорами симптом не изменишь, для этого нужны действия. Если у обучающегося есть проблемы в работе с клиентом, то простое обсуждение этого с супервизором обычно ничего не меняет, если только в разговоре подспудно не присутствовали директивы супервизора. Обсуждение идей и идеологий приводит только к новым дискуссиям об идеях и идеологиях. Некоторые супервизоры любят обсуждать с обучающимися смысл их проблем и бывают сильно раздосадованы, если эти обсуждения не приводят к положительному результату; они могут даже отругать обучающегося, хотя никогда не позволили бы себе этого с клиентом. Есть и такие супервизоры, которые не желают говорить обучающимся, что нужно делать (их учили избегать директив в работе с клиентами); они думают, что обучающийся, который не знает, что делать дальше, страдает от эмоциональных проблем, вместо того чтобы считать, что ему не хватает умений или что он реагирует на подавляющую социальную обстановку.