Бенджамин Колодзин - Как жить после психической травмы

оТа поездка в метро и изображение в окне взбудоражили мою память. До этого я редко думал об отце. Когда я вырос, наши отношения с ним некоторое время были довольно натянутыми, но потом мы пришли к своего рода компромиссу. Однако, настоящей

дружбы между нами не было никогда. Годы моего подросткового бунтарства остались позади, но мне так и не стало легко с ним, а ему со мной. Мы стремились сблизиться, но у нас ничего не получалось. Когда он умер, я оплакал его кончину, и жизнь пошла своим чередом. В ночь перед похоронами я остаются один у гроба и попрощался с отцом. На следующий день на похоронах несколько человек сказали мне, что отец мною очень гордился. Я был очень удивлен: ведь он сам никогда не говорил мне об этом.п

оМало в чем в своей жизни я абсолютно уверен, но одно из этого немногого - то, что я не хочу походить на своего отца. Однако, увидев его выражение на своем лице, я вынужден был спросить себя: сколько же отцовских качеств я в действительности унаследовал? Стал ли я, подобно ему, фанатично предан работе? Да. Из мальчика, ненавидевшего бесконечные обязанности и поручения, вырос взрослый мужчина, не умеющий отдыхать и расслабляться. Склонен ли я к излишней строгости, нравоучениям? Да. Можно ли назвать меня сердитым? О, да!п

оНеужели нет ничего, чем бы я отличался от отца и был самим собой? Ведь моя жизнь была совсем не такой, как у него. Я прекратил поучения. Я решительно отвергал его мировоззрение, презирал его обывательский образ жизни. Но, как выяснилось, все это была лишь поза, которая с годами утратилась, и я остался с теми же чертами характера, которые так яростно отрицал.п

оЕсли так произошло со мной, то что же будет с моим сыном? Оказавшись не в силах избежать отцовского влияния, неужели я стал тем проводником, по которому это влияние распространяется дальше, на следующее поколение? Мне вдруг стало ясно все то, над чем я ломал голову многие годы. Мой сын рос боязливым ребенком. Потом он стал угрюмым, а еще позднее начал проявлять злобу, хорошо мне знакомую. Я наконец понял, что и те, ранние страхи тоже были фамильной чертой: просто в том возрасте ребенок не успел обратить весь свой страх в озлобленность.п

оМне кажется, что в репертуаре любого человека содержится всего несколько основных чувств, хотя способы их выражения могут быть многочисленными и разнообразными. Самое мощное из этих чувств - страх: вероятно, впервые человек ощущает его в момент рождения. Любовь, ласка и забота старших помогают ребенку удерживать этот страх в определенных границах. Но если родители предъявляют слишком высокие требования, или если они постоянно недовольны, страх усиливается, нарастает, постепенно овладевая душой ребенка и уродуя ее. Часто это приводит к сознанию своей беспомощности. Каждому доводилось встречать таких людей - у них испуганные раненные души. В нашей семье произошло иначе: мы перековали свой страх в злобу, и эта злоба помогает нам прятаться от породившего ее чувства страха.п

оПоддерживать это шаткое убежище стало делом всей нашей жизни - трудом поистине разрушительным. Мы видели врагов повсюду - в том числе среди женщин. О душевной открытости, спонтанности не могло быть и речи. Взаимоотношения в семье регулировались строгими правилами, так что для истинной близости не оставалось места. Мы умели быть обаятельными, умели нравиться, но все это было обманом; проклятая злоба проглядывала сквозь маску и вырывалась наружу при малейшей провокации.п

оМне, однако, посчастливилось. Человек, оказавшийся настоящим другом, убедил меня обратиться за помощью к психологу. Вред моему характеру уже нанесен и я не могу изменить своего прошлого, но зато у меня есть выбор, о котором я раньше и не подозревал. Теперь я умею распознавать свою злобу и знаю ее причину; я не позволяю злобе овладеть мной. Иногда мне это удается.п

оХотя много времени было упущено, все же я не опоздал. У моего сына перспективы еще лучше. Он также несет тяжелое семейное наследство, но зато он молод и у него есть отец, который понимает все и готов помочь. Конечно, будет нелегко. Позади годы напряженности в отношениях, годы страха друг перед другом. Все это нам предстоит преодолетьп.

оВремя моего отца прошло. Он оставил на мне свой отпечаток, передал мне свою боль и ушел из этого мира. как ни печально это признавать, но я почти не жалею о немп.

Из размышлений Регейни мы видим, что черты скрытого наследства можно обнаружить даже спустя много лет. Это дает свободу, открывает новые, неизвестные ранее возможности. Анализируя онаследие предковп, мы начинаем понимать, что унаследованный нами метод обуздания нежелательных эмоций лишь один из множества возможных. Работая над собой, можно научиться справляться со своим гневом иначе, более эффективно и безболезненно.

Всякий раз, когда встает необходимость примириться со оскрытым наследствомп, в первую очередь нужно осознать сам факт того, что вы унаследовали что-то от своих предков. В этом поможет откровенная самооценка. Когда вы подсознательно избираете тот или иной способ поведения, это означает, что вы либо просто не осознаете, что делаете, либо не подозреваете, что можно поступить как-то по-другому. Таким образом, у вас нет возможности вести себя иначе. Но как только ваш выбор станет осознанным, такая возможность появится: вы поймете собственную стратегию поведения и то, чем она продиктована.

Для начала можно задать себе такой вопрос: оЯ собираюсь поступить, как мне хочется или как указано, но ведь я еще не знал, что могу поступить по-другому?п

Можно начать поиск оскрытого наследствап с изучения неоконченных дел своей жизни. Неоконченные дела следует понимать буквально, как замыслы, оставшиеся незавершенными, прерванные взаимоотношения и т.п. Верный признак, по которому можно найти прошлые неоконченные дела - это чувство, которое сопутствует тому или иному воспоминанию. Из множества событий вашей жизни некоторые вы оцениваете как хорошие, другие - как плохие. Неоконченные не относятся ни к тем, ни к другим. Независимо от эмоциональной окраски, эти события оставили ощущение незавершенности.

Приведу пример. Допустим, будучи подростком, вы влюбились, но постеснялись признаться. Допустим теперь, что с тех пор никто не тронул вашего сердца так, как эта первая любовь. Всякий раз, вспоминая о ней, вы вздыхаете о несбывшемся. При этом возникает сильная эмоциональная реакция, выводящая вас из равновесия.

Теперь вообразите себе ту же ситуацию, но, допустим, вы открыли свои чувства предмету вашей любви. Возможно, вы получили решительный отказ; возможно, у вас начался бурный роман. И в том, и в другом случае вы последовали за своими чувствами и пришли к логическому концу. Вспоминая сейчас о своем юношеском увлечении - об отказе или о взаимности - вы не испытываете ощущения незавершенности. Эта история уже не выводит вас из равновесия: что было, то было, дело сделано. Вы не мучаетесь сомнениями типа: оА что было бы, если бы...п