Владимир Леви - Исповедь гипнотезера

Уже говорил тебе: при всей его дикости и дремучести ты недооцениваешь живость его интеллекта, богатство души, способность к развитию. Уверяю тебя, он столько же своеобразный, сколько ИНТЕРЕСНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Эгоизм, грубость, равнодушие, злоба — только поверхность, но не суть, только состояние, а не содержание.

"Чтобы общаться на уровне, нужно иметь уровень". Очень жестоко, глупо с твоей стороны требовать от него авансовых доказательств его достойности общаться с тобой. Ведь ты же сам не даешь ему на это времени и пространства, не прибавляешь сил, не ищешь путь ВМЕСТЕ С НИМ. От птенца требуешь трансатлантического перелета. С горы вопишь застрявшему в болоте: "Ну что ж ты, лентяй, не поднимаешься ко мне?!."

Прости, если перегорчил. Ты еще не опоздал.

МИНУТА В ДЕНЬ

У нас есть огромный материал для изучения детской души — наше собственное детство, запечатленное в глубинах памяти, влияющее так или иначе на всю нашу взрослую жизнь. Мы помним свое детство, мы помним все, нам только кажется, что мы почти все забыли, потому что одни воспоминания накладываются на другие, третьи, четвертые… Так трудно достать лежащее в глубине, на дне, — но ведь оно там есть! Так свежий снег заносит ранее выпавший, и еще, и опять…

Вспомним, какими бесконечно длинными были сутки в далеком детстве, какая необозримая даль — от утра до вечера! Проснувшись и вовсе не залеживаясь, мы успевали слетать на Солнце; к Реке Умывания вела длинная извилистая Тропа Одевания, изрядно утомительная; на Холмах Завтрака мы строили пирамиды из манной каши, не торопясь, ибо знали, что Долина Обеда еще скрыта в тумане, а Горы Ужина — по ту сторону горизонта. Каким малореальным, почти несбыточным было «завтра», каким несуществующим — «послезавтра», а уж "через неделю" — вообще химера, не может быть!

Мы казались взрослым нетерпеливыми, невнимательными, бестолковыми, безответственными… Они не понимали, что наш мир несравнимо подробнее их мира, что наше время во много раз емче, плотнее. Сравнили: их минута и наша минута! За нашу мы успевали раза по три устать и отдохнуть, раза по два расстроиться и утешиться, захотеть спать и забыть об этом, поболтать ногами, посмеяться, подраться и помириться, заметить ползущего жучка и придумать о нем сказку, и еще раз посмеяться, забыв над чем, и еще чуть-чуть вырасти и чуть-чуть повзрослеть… А они только и успевали что сделать какое-нибудь замечание…

Оживим для начала

ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ "Лежу в кроватке. Надо мной склоняется…" "Сад, залитый солнцем. Иду — бегу — падаю…" "Сижу на горшке. Играю погремушкой. Забываю, зачем сижу. Повелительный голос…" Темно. Никого. Страшно. Кричу — никого…" "Сижу на плечах у папы, крепко вцепившись в волосы. Теперь я выше всех, а потолок совсем рядом, вот он!.."

Дальше, дальше, живем дальше… Воспоминание гасится, уносится, обрывается, возвращается…

Если хотите понять себя, то хотя бы

МИНУТУ В ДЕНЬ

сосредоточивайтесь на воспоминаниях детства, живите в них.

Воспоминание — мостик к вживанию. Если трудно с ребенком, если чувствуете, что не понимаете его, всего лишь

МИНУТУ В ДЕНЬ

отдайте воспоминанию о себе в том же возрасте, в положении близком, подобном, хоть в чем-то схожем. Усилие не пропадет, найдется, может быть, неожиданное решение…

Представим (вспомним!) себя

ничего не знающими,

совершенно неопытными,

слабыми, беспомощными, неумелыми,

ко всему любопытными,

всего боящимися, готовыми поверить кому и чему угодно,

никому, ничему не верящими,

зависимыми от больших и сильных,

совершенно самодостаточными,

влюбленными в родителей,

ненавидящими родителей,

влюбленными во весь мир,

ненавидящими целый мир,

эгоистичными и жестокими,

но не знающими об этом,

мудрыми и добрыми, но не знающими об этом,

А ТЕПЕРЬ ЗНАЮЩИМИ…

Леонардо Подбитый Глаз

Глава для отдыха от внушений

У себя в мыслях, где-то в себе он открывает

новый, ещё более удивительный мир.

А дальше надо отыскать себя в обществе,

себя в человечестве, себя во Вселенной

Я встречаю Д. С. как и раньше, вблизи Чистых прудов: он на работу или с работы, я по своим делам. Детали, перестающие быть секретными: он, ходит в куртке чечевичного цвета, делающей его похожим на студента, а в холодные дни в сероклетчатом торопливом пальтишке. Бугристая кепка плывет над макушкой, головной убор явно чужой.

Проявлять любопытство не в моих правилах, но однажды я все-таки не выдержал и спросил вместо приветствия, где ему удалось раздобыть такое замечательное лысозащитное сооружение.

— Особая история. Дал зарок. Завтра вечером расскажу…

Последние слова донеслись до меня уже из-за угла.

Назавтра вечером, за чаем у него в гостях, я напомнил. Д. С., как обычно, помедлил, начал не по существу:

— М-да. Жаль, вас вчера не было на приеме. Приходит юная особа, цветущая, симпатичная, первый год замужем, а на лбу пластырь, толстый такой, крестом. Осторожно интересуюсь. Нет, не ушиб и не что-нибудь. Третий глаз прикрыла. Чтобы не видеть меня насквозь, доктор все-таки.

— Третий глаз? Так ведь сквозь пластырь же…

— Я тоже так подумал, но не сказал. Чаю зеленого или черного?

— Черного, спасибо… А я бы попросил снять. Чего уж там, насквозь так насквозь. Житья не стало от этих экстрасенсов.

— Чем они вам мешают?

— Ну знаете, если каждый будет видеть тебя насквозь…

— А что вы там такое скрываете?.. Покрепче? Ну так вот, головной убор этот, как вы заметили, мне несколько маловат…

Я включил магнитофон.

ТЕОРИЯ НЕУМЕСТНОСТИ

(Физиогномический очерк)

Как сейчас помню… (Обрыв пленки.)

…Чернильницей в ухо… Итак, учился я в мужской средней школе № 313 города Москвы. Эпоха раздельного обучения, довольно серьезная, если помните. Учился с переменным успехом, был убежденным холеро-сангвиником, увлекался чем попало, бегал в кино, влезал в посильные драки, при возможности ел мороженое и, кроме жизни как таковой, ни к чему не стремился. Это легкомыслие, при всех очевидных минусах, давало свободу для наблюдений и незаурядную возможность совать нос в чужие дела — все десять долгих лет я провел преимущественно в этом занятии, да так оно практически получилось и дальше. Зато никто уж не скажет, что Кот не умел дружить — передружил со всеми, кто только ни попадался, никто не избег этой участи…

Одним из друзей был некто Клячко. "Одним из" — это, пожалуй, неверно сказано. Влияние, ни с чем не сравнимое. Навсегда очаровал могуществом мозга… Абориген страны, которую можно назвать ЗАПЯТЕРЬЕМ…

— Как-как?

— Запятерье. То, что начинается за оценкой пять, за пять с плюсом — туда, дальше, выше… Страна, пространство, измерение, сфера — условно, вы понимаете. Между прочим, математик наш однажды не выдержал и поставил Клячко шестерку.