Владимир Леви - Исповедь гипнотезера

Нам осталось добавить совсем немногое. Филип Стенхоп II прожил ровно столько, сколько отец до его зачатия: 37 с небольшим. Умер от чахотки. После смерти сына граф Честерфилд прожил еще около пяти лет. До последнего своего дня он был в полной памяти, успел завершить мемуарные очерки, продолжал переписку. К его адресатам прибавилось и нежданно обретенное семейство наследников — вдова сына и внуки, один из которых тоже получил родовое имя Филип. Юджиния и мальчики иногда виделись со стариком, что, как хочется думать, приносило ему утешение. Когда же лорд отправился вслед за сыном, начали свою внедомашнюю историю эти письма… Юджиния была первой их издательницей. "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать" — как истинно философски сказано.

Откуда я взялся

И не только об этом

Смерть, животные, деньги, правда, бог, женщина, ум, — во всем как бы фальшь, дрянная загадка, дурная тайна. Почему взрослые не хотят сказать, как это на самом деле?

Есть ли у вас план, как возносить ребёнка с младенчества через детство в период созревания, когда, подобно удару молнии, поразят её менструации, его эрекции и поллюции?

Да, ребёнок еще сосёт грудь, а я уже спрашиваю, как будет рожать, ибо это проблема, над которой и два десятка лет думать не слишком много.

Здравствуйте.

Хочу спросить у вас, как мне быть.

Когда мне было пять лет, я спросил у мамы, откуда я взялся. Она ответила: "Я купила тебя в роддоме". Я спросил: "А что такое роддом? Такой магазин?" — "Да, — ответила мама, — это такой магазин". — "Где покупают детей, да?.. А сколько ты за меня заплатила?" — спросил я. "Очень дорого. Сто рублей". — "Значит, я стою сто рублей!" — обрадовался я. "Теперь ты стоишь еще дороже". — "Сколько? Тысячу, да?" — «Да». — "А почему?" — "Потому что ты вырос". — "А ты сколько стоишь?" — "Не знаю, — сказала мама. — Не помню, спроси у бабушки". — "Она тебя тоже в роддоме купила?" — "Да".

Я решил спросить обязательно, было очень интересно узнать, сколько стоит моя мама. Но бабушка была в деревне. Поэтому я на другой день спросил у папы, сколько рублей он стоит. Папа удивился и рассердился: "Что ты болтаешь. Человек не стоит нисколько рублей, человек бесценен. Это только рабов покупали за деньги". — "Значит, я раб", — сказал я. "Почему?" — удивился папа. "Потому что меня купили за сто рублей. А теперь могут продать за тысячу". "Что за глупости? Кто тебе сказал такую ерунду?" — «Мама». — "Мама?.. А-а. Понятно".

Потом однажды мы пошли с папой в "Детский мир" покупать для меня машинку. Там было много разных красивых машинок, и папа объяснял мне, что их привозят сюда с фабрик, их там делают и затрачивав ют на это много материалов, потому они и стоят так дорого. Я спросил: "На меня тоже затратили много материалов?" — "На тебя? Да, — сказал папа. — Много". — "А-а, — сказал я, — понятно". — "Что понятно?" — встревожился папа. «Понятно», — сказал я, но сам не понимал, что понятно. Вспомнил, как папа сказал, что мама сказала мне ерунду насчет этих рублей. И спросил: "А на какой фабрике меня сделали?" Папа долго думал. Потом сказал: "На картонной. То есть… на космической". — "В космосе, да?" — «Ага». — "Значит, меня привезли из космоса?" — «Да». — "А тебя?" — "И меня". — "И всех людей оттуда привозят?" — "Да. Но сначала они попадают в животики". "В какие животики?" Тут папа вдруг покраснел и рассердился: "Хватит! Пристал опять! Со своими дурацкими вопросами!.. Вырастешь, узнаешь! Смотри, какая машинка".

Летом меня отправили в деревню к бабушке. И я, конечно, сразу же спросил у нее: "Бабушка, а за сколько рублей ты купила маму?" Бабушка засмеялась: "Ни за сколько, Роденька. Я ее в капусте нашла. Бесплатно". — "А мама сказала, что ты ее купила в роддоме". — "Правильно, Роденька. Это я ее уж потом в роддом снесла и купила. Оформила за руб двадцать. А сначала в огороде, в капусте". — "Только руб двадцать? Так дешево?.." — "Да, Роденька, раньше все дешевше было, не то что теперь. Все нынче подорожало". — "А откуда она в капусту попала? Из животика, да?" — "Да ты что, господь с тобой. Это кто ж тебя научил? Стыд-то какой. В капусту, Роденька, деточек аист носит". — "С космической фабрики?" — "Какой такой фабрики?.. Научают детей черт знает чему, прости господи. От бога, миленький мой, от бога". — "Бабушка, бога нет, я уже знаю, нам в детском саду сказали. Бог был раньше, а теперь нет. И аистов тоже нет. Люди делаются на фабриках в космосе, из космоса попадают в животики, из животиков в капусту, а из капусты в роддом."

Бабушка начала креститься и почему-то заплакала. И я тоже захотел плакать. Обидно мне стало, что мама у меня такая дешевая.

Потом, когда я пошел в школу, я спросил во дворе у Витьки Штыря, командира нашей крепости (ему было уже одиннадцать), за сколько его купили. Витька посмотрел на меня, прищурился и сказал: "Ща по хлебалу. Ты откуда взялся? Из о-бэ-хэ-эс?" "Не, — ответил я, — я из роддома. Меня там купили. А сделали на фабрике, в космосе". — "Ха-ха-ха!.. Во дает, а. Ты чё, глупый, что ли? Взрослых слушает, сказочки завиральные. Не знаешь, как детей делают?" — "Как?" — "Вот так: тюк — и готово. Понял?" — "Вот так?.." — "Ну. А ты как думал". — "Бесплатно?" — "Ха-ха-ха-ха! За это даже деньги дают, кто больше всех намастюрит".

Я чуть не заплакал опять. Я понял, что я глупый, что взрослые врут и что все это очень скучно. Как раз в этот день папа учил меня, что врать нельзя никогда, потому что любое вранье обязательно разоблачается.

Штырь мне потом еще много чего порассказал. В общем, все оказалось просто, так просто, что я ему не хотел верить.

Когда мне исполнилось девять лет, я пошел в кружок юных натуралистов. Я очень люблю животных, особенно хомячков. И птиц тоже люблю, и рыб, и лягушек. Там, в кружке, я увидел, как звери и птицы рождают детенышей, как выкармливают. Я узнал, что все живые существа происходят друг от дружки, от самцов и самок. Это называется «спаривание». Наш руководитель Виталий Андреевич, биолог, рассказал нам, что это самая главная тайна природы. И у человека это главная тайна. Но у человека это называется не «спаривание», а "любовь".

Я спросил: "Виталий Андреевич, у нас в классе уже четыре любви. Это очень плохо?" — "Ну почему же. Это не плохо". — "А как оке, ведь теперь они должны рождать детей". — "Почему, вовсе не должны". — "Ну как же, они ведь, живые существа". — "Человек живое существо не такое, как остальные. Человеку любовь нужна не только чтобы рождать детей. У человека много разных видов любви. Вот ты, например, любишь маму и папу, правда?" — "Да, — сказал я, — конечно". И тут же почувствовал, что соврал. Или сказал не всю правду…

Я уже не знал, люблю я их или нет. После того как понял, что они меня обманывают, я перестал им верить. А как любить, если не веришь?

Об этом я и хотел спросить.

Когда от преследователя убежать невозможно, страус прячет голову в песок. Хищник может откусить его тело, зато голова в безопасности.