Юджин Джендлин - Фокусирование. Новый психотерапевтический метод работы с переживаниями

Психотерапевты когнитивной ориентации считают, что такие понятия, как вызов и практика, противостоят определенным бессознательным предпосылкам, например, убежденности в том, что человеку необходимо достичь успеха, поскольку в случае неудачи он опозорится . А признание того факта, что клиент неизбежно является просто человеком с присущими ему недостатками, может уменьшить затруднения, вызываемые установкой на безусловное стремление к совершенству.

Использование когнитивных методов во время психотерапии на основе переживаний

Хотя различные идеи порой приводят к большим изменениям, мы не предполагаем, что одно и то же понятие может быть полезным для разных клиентов. Для кого-то оно вообще означает нечто скучное или даже может навредить. Нам предстоит работать не просто с понятиями, а с их воздействием на переживания человека.

Когда когнитивные методы оказываются успешными, они способны вызывать изменения на достаточно глубоком уровне. Если же они не действуют, это означает, что такой “глубокий уровень” нуждается в иных формах работы. Поэтому может показаться глупым применять методы, воспринимающиеся как поверхностные. Тем не менее, работа на когнитивном уровне оправдывает те небольшие затраты времени, которых она требует. Приведем пример:

К: Я и так отдала очень много... Но все это предельное лицемерие: на самом деле я хочу чего-то для себя.

(Ее лицо искажается гримасой отвращения.)

П: Вы считаете, что это плохо? Я рад, что вы тоже хотите что-то для себя. Это подтверждает, что вы живы, и мне это кажется весьма здравым.

Полезно, если психотерапевт предлагает клиенту альтернативный способ мышления. Это может быть сделано более успешно, если подобное предложение рассматривается как выражение собственных убеждений психотерапевта: такой подход дает возможность быть естественным и позволяет при этом не навязывать ничего клиенту.

А сейчас я снова обращусь к обсуждению определенных теоретических вопросов. Даже если я достигну успеха в их объяснении, вдумчивый читатель увидит, что я делаю нечто бoльшее — излагаю мысли, развитые мной в ряде работ философского характера (Gendlin, 1962, 1992a, 1992b), а также в других исследованиях, готовящихся к публикации).

Является ли познавательная способность основой для организации опыта?

Существует некое основное теоретическое различие между когнитивной психотерапией и другими подходами. Сейчас нет необходимости обосновывать их, однако эти различия следовало бы понимать. Когнитивная психотерапия исходит из предположения, что любой человеческий опыт детерминируется познавательной способностью, сознательными либо бессознательными исходными предпосылками. Противоположная точка зрения состоит в том, что когнитивные предпосылки имеют поверхностный характер и просто скрывают за собой более глубокие факторы биологического, психического и межличностного бытия индивида. Обе точки зрения являются упрощенными.

На наше тело и межличностные взаимодействия влияют многие более основополагающие факторы, а когнитивные способности — просто дальнейшая организация человеческого опыта. Мы убеждаемся, что животные также действуют в соответствии с определенными формами соотношений, сложившимися в окружающей среде, хотя и не пытаемся предполагать, что животные специально “думают” об абстрактных соотношениях как о чистых формах познания. Человеческий опыт также не организован на основе отдельных познавательных процессов.

Когда мы впервые констатируем отношения когнитивного характера, можно ли сказать, что они действительно существуют в форме, отмечаемой нами? Нет, но если эти отношения действительно оказываются подходящими, тогда сама возможность открыто выразить их становится дальнейшим развитием опыта.

Чем является мышление, связанное с переживанием?

Мышление — важная способность человека. Оно выстраивает и перестраивает наш мир, играя важную роль в развитии человека. Однако использование мышления в качестве пути психотерапии приобрело плохую репутацию, так как мышление слишком легко можно использовать неправильно. Действительно, когда оно отделено от других форм опыта, его называют “интеллектуализацией”, приводящей к весьма незначительным психологическим изменениям.

Большинство людей не знают, что возможна форма мышления, связанная с переживаниями. Ведь обычно нас учат, что данный процесс должен быть отделен от переживаний. И даже желая обдумать какие-либо переживания, мы часто не используем непосредственное ощущение, с этими переживаниями связанное. Когда появляется первая мысль о переживании, мы отодвигаемся от нее, приближаясь к следующим мыслям и уже не обращаясь к самому переживанию, чтобы оценить, насколько наши мысли ему соответствуют. Обычно люди говорят: “Я думаю, мои чувства являются тем-то и тем-то”, и на этом основаны их дальнейшие мысли. Так возникают выводы, которые никто уже не сравнивает с самим переживанием, чтобы выяснить, действительно ли данные выводы раскрывают переживание и расширяют наше понимание его или же оказываются насилием над переживанием.

Такие эффекты могут быть отмечены, когда мы беседуем с кем-то о фильме, который произвел на нас сильное впечатление. Однако анализ фильма может привести к тому, что мы утратим это впечатление. Может оказаться, что наши мысли не способны выразить впечатление, которое начнет все больше и больше съеживаться, пока полностью не умрет. После этого нам останется только пожалеть, что мы затеяли анализ фильма. Однако может быть и так, что анализ впечатления, произведенного фильмом, будет все больше и больше его усиливать, раскрывать и проявлять его сущность. От чего зависит такое отличие?

Мы сумеем понять это — и соответствующим образом направить свои мысли, — если начнем проверять все этапы развития наших мыслей, а не просто будем дожидаться завершения их последовательности. На каждом из этих этапов мы сможем почувствовать, как мысли влияют на переживания. Если само переживание станет “съеживаться” под влиянием наших мыслей, можно быстро “отложить” эту мысль и попробовать найти другую, усиливающую переживание.

Иногда мы совершаем серию последовательных шагов для достижения чисто логического результата, но затем нам придется все равно вернуться к проверке, что же именно данный результат дает нашему непосредственному переживанию.

Обычно мы довольно быстро можем отбросить мысль, приводящую к утрате непосредственного переживания. Можно подождать появления других мыслей, связывающих нас с непосредственным чувством и усиливающим его. Некоторое время спустя к нам приходит мысль, на которую откликается переживание, после чего мы следуем уже не только тому, что содержала в себе мысль, но и тому, что открылось в новом переживании.