Джим Лоэр - Перезагрузка. Как переписать свою историю и начать жить на полную мощность

Части вашей истории остаются навечно просто потому, что они не имеют непосредственных последствий, потому, что вы не должны оправдывать их, потому, что никто не потребует от вас отчета, потому, что вы можете. Посмотрите, так ли будет, если вы будете отчитываться о них самому себе.

Ежедневно записывайте пять вещей, которые вы делаете, потому что считаете, что это ничего вам не стоит. Так, например, отмечайте каждый раз, когда вы включаете и выключаете телевизор (подсчитайте, сколько часов он включен), или частоту, с которой вы проверяете электронную почту либо выходите в Интернет, или пьете прохладительные напитки, или кричите на кого-нибудь (а потом извиняетесь). Вы, вероятно, будете удивлены полученными результатами.

1. _______________________________________________

2. _______________________________________________

3. _______________________________________________

4. _______________________________________________

5. _______________________________________________

О восприятии сказано, пожалуй, больше мудрых слов, чем о чем-либо другом (или, может, это просто так кажется): «Красота – в глазах смотрящего», «Не делайте из мухи слона», «В чужом дворе трава всегда зеленее», «Не судите о книге по ее обложке» и еще бесчисленное множество фраз. Но, пожалуй, самая лучшая, самая элегантная, изящная из всех – это малоизвестное выражение британского философа Эриха Хеллера, который заметил: «Будьте осторожны в интерпретации мира – он именно таков».

Мы живем так, словно наше восприятие является не только нашей сегодняшней реальностью, но и реальностью для всех, сегодня и навсегда. Таким образом, сложно отделить ошибочные предположения, которые добавляют перца в наши истории и во многом определяют их. Если нам не хватает мужества посмотреть на вещи бесстрастно и внимательно, тогда наша немного (или по большей части) фальшивая история становится настоящей. Ее несложно придерживаться потому, что она на самом деле очень близка к правде, это вариант правды. В ней есть «правдоподобие», как называет это комик – фальшивый репортер Стивен Кольбер. Но по мере того, как мы рассказываем историю – довольно невинно, без какого-либо злого умысла, – наша история может стать столь же недостоверной (если даже не противозаконной), как та поддельная финансовая история, которую «пишет» нечестный бухгалтер или финансовый директор, когда подтасовывает бухгалтерские данные.

Возьмем, например, вот эту историю: «С двумя маленькими детьми и бесконечной работой у меня просто нет времени ни на какую общественную деятельность. Честно говоря, я даже редко вспоминаю о ней. Нет никакой возможности, чтобы она могла поместиться в моей жизни, поэтому я полностью исключила ее из своих мыслей. Когда я заставляю себя думать о ней, я очень расстраиваюсь, что не могу отдать долг обществу, только моим близким, но у меня нет выбора. Отдавать долг обществу – важная часть той личности, которой я хочу быть, и наследия, которое я хочу оставить после себя, но в этот период жизни это просто не может иметь место».

Правда ли это? Да, у директора по маркетингу, которая написала эти слова, двое детей и ответственная работа. Это факты. Но как насчет ее утверждения, что ее «работа не имеет границ»? Это правда или она просто решила так думать о ней? Действительно ли у нее «просто нет времени ни на какую общественную работу»? Или она тоже просто решила так думать об этом? Многие люди, которых мы встречаем в HPI, испытывают конфликт по поводу помощи обществу. Она похожа на многих из них. Они очень высоко ценят благотворительность, но практически не уделяют ей времени. Хотя 10–15 % этих людей, у которых такие же ответственные работы и семьи не меньше, чем у нее, говорят о том, что они все же находят время. В таких же условиях нехватки времени они каким-то образом находят способы увязать свою жизнь с желанными ценностями. Как это может быть? Даже если она незнакома с длинным перечнем преимуществ, связанных с волонтерством и общественными работами (большая удовлетворенность жизнью, более высокая самооценка, социальная интеграция, отвлечение от собственных проблем, более долгая жизнь), она наверняка отлично знает о своей собственной системе ценностей и как минимум имеет некоторое представление о своей абсолютной миссии в жизни. Общественная работа является частью и того и другого. Как же тогда возможно такое расхождение между тем, что, по ее словам, является важным для нее, и тем, как она живет на самом деле? Действительно ли вопрос только в количестве часов в сутках? Действительно ли это просто период в жизни молодой матери, в середине которого она находится? Действительно ли общественная работа – это то, что можно или нужно отложить на неопределенный срок?

По мере того как мы изучаем ее историю, можно отследить ее неэффективность, по крайней мере в том, что касается общественной работы, и связать эту неэффективность с ошибочными предположениями относительно границ ее работы и времени. Как только эти предположения проникают в историю, начинается «подтасовка данных» в отношении любой общественной работы, сегодня или в обозримом будущем. До тех пор пока она будет упорствовать в своих предположениях, эта реальность – эта предполагаемая правда – будет существовать. Нет даже проблеска надежды на то, что она сможет сделать что-то, чтобы изменить ситуацию. С имеющейся историей, я могу гарантировать, она никогда не займется общественной работой.

В описании истории, которое заполняют наши слушатели, мы задаем ряд вопросов, чтобы помочь им описать их жизнь в терминах историй: «Опишите тему вашей жизненной истории. Опишите вашу роль в ней. Опишите общее настроение истории. Опишите линию движения». К примеру, один из вопросов звучит так:

Какая история ваша?

1. Хорошее прошлое привело к хорошему настоящему.

2. Хорошее прошлое привело к плохому настоящему.

3. Плохое прошлое привело к хорошему настоящему.

4. Плохое прошлое привело к плохому настоящему.

Хотя на первый взгляд может показаться надуманным или упрощенным просить людей уместить их довольно сложные, имеющие бесконечное множество нюансов истории в один из четырех довольно прямолинейных сценариев (например, мы также спрашиваем: «Ваша история больше похожа на комедию? Трагедию? Романтическую повесть? Басню?»), это только первый шаг. Это дает одну мысль. Это позволяет респонденту увидеть структуру там, где он, возможно, раньше ее не видел; осознать, что у каждой жизненной истории, как и у любой другой истории, есть свой конец, к которому она идет. А поскольку жизнь человека гораздо более сложна, чем могут осветить широкие описания типа «хорошо» или «плохо» (или, как в этом случае, «прошлое» и «настоящее»), такие простые вопросы помогают добавить глубины.