Эрнст Кречмер - Строение тела и характер (главы из книги)

Несомненно здесь играет решающую роль биологическая основа сексуального предрасположения. Наш первый пациент детски нежно остается привязанным к своей матери. Девица Гертель, без потребности и способности к реальной влюбленности удовлетворяется мечтательной любовью к проходящему незнакомцу, с которым она никогда не говорила. Для таких шизоидов жизнь может протекать в сумеречной удовлетворенности, без борьбы и конфликта. Я знаю такие случаи, которые, неся в сердце в течение десятилетий тихий бред любви, никогда тяжело, остро не заболевали. Но люди, как Франц Блау, в шизоидном предрасположении которых заложена наследственностью пылкая агрессивная эротика, не могут отвлечься, но не могут также найти счастья в реальном. Их психэстетически ужаленная безмерность портит им уже при самом возникновении любую красивую связь с людьми.

На таких шизоидах с сильным темпераментом особенно красиво выступает скачущий, альтернативный тип аффекта. Эти крайние психэстетические аффективные состояния, когда человек мечется из стороны в сторону, судорожно стараясь проникнуть в глубину своих переживаний и излить свои чувства, мы называем пафосом.

ГРУППА 2.

ПРЕИМУЩЕСТВЕННО ХОЛОДНЫЕ И ТУПЫЕ ТЕМПЕРАМЕНТЫ

ТИП ХОЛОДНОГО ДЕСПОТА

(НРАВСТВЕННОЕ ПОМЕШАТЕЛЬСТВО)

Эрнест Кат, 23-летний студент, преследует своих родителей с фанатической ненавистью и жесточайшей бранью, называет своего отца бродягой, свою мать проституткой, угрожает избить их кнутом, крадет и выжимает деньги у них, насколько может. Их существование - это сплошное мучение. Они ни на один момент не уверены в своей жизни. На столе перед матерью лежит бумажник. Эрнст Кат с папиросой в руках небрежно берет бумажник, вынимает оттуда все деньги, кладет их спокойно в карман и возвращает ей обратно бумажник. Отец не желает платить его долгов, - он берет несколько серебряных ложек, тщательно рассматривает их и прячет их к себе. Он конфискует ценные вещи в доме до тех пор, пока не удовлетворяют его требований. Если ему угрожают полицией, он пожимает

[145]

плечами: он знает, что отец не желает скандала. Он насилует кельнерш и образованных молодых девушек, которых ночью приводит в дом своего отца, в свою комнату. Когда возмущаются его поведением, он только холодно улыбается. Если напоминают ему о работе, он приходит в бешенство. После таких выступлений он покидает комнату, весь покрытый потом.

Его университетские занятия - без всякой цели и плана; он поступал на все факультеты, изучал философию, психологию, эстетику, но кутил и ничего не достигал. Наконец, он пришел к заключению: "Я исключительный человек, обычная профессия не для меня, - я хочу сделаться артистом".

Вне дома он совершенно иной, весьма любезен, считается молодым человеком с изящными манерами, умеющим себя держать в обществе. Он любим в кругу своих товарищей и играет в хорошем обществе известную роль maitre de plaisir. По отношению к молодым женщинам в нем есть нечто подкупающее, со многими он состоит в нежной переписке. Он постоянно носит монокль, у него удивительная слабость к дворянскому обществу, в его собственной личности проглядывают черты дворянского происхождения. "Я не могу вращаться в кругах, где живут мои родители". Его политические убеждения крайне консервативны. Тем не менее его охватило внезапное настроение играть роль пролетария, который имеет желание расстрелять всю буржуазию.

Однажды Эрнст Кат пришел к нам сам. - Худая жилистая фигура. Лицо очень длинное, бледное, холодное, спокойное, каменное. Почти отсутствует мимика. Поза небрежная, аристократическая. Речь сдержанная, усталая, лишенная акцента; иногда нечто деревянное, напыщенное. Некоторые выражения странные, приводящие в тупик. Когда он говорит дольше, ход его мышления становится расплывчатым. Когда он составляет предложение, чувствуется, что его мысль соскальзывает, его нельзя фиксировать на конкретном вопросе, он постоянно впадает в общее, абстрактное; идеалистические обороты о личности, мировоззрении, психологии, искусстве почти хаотически переплетаются между собой, нанизываются среди отрывистых предложений: "Я установлен к конфликтам". "Я стою на психической почве, я психически совершенно сознателен".

Его внешность обнаруживает эмоциональную холодность и бесчувственность, в нем проглядывает душевная пустота и разорванность с чертами отчаяния и трагического чувства. "Внутренняя безнадежность и расщепленность", - как он говорит. Он стремится "к спорту, к сцене и к психологии". Только никакого занятия для заработка, ничего такого, что "может делать и другой". Родители всюду мешают развернуться его личности. Они должны давать ему средства, которые ему нужны, чтобы он мог жить в "своей сфере", т.е. в такой среде, которая удовлетворяла бы его художественные наклонности. Он ничего не может достигнуть. Его "влечет у красоте, к общению с людьми". Он пишет много писем. Но всякое чувство в нем умерло. Это "чисто искусственная жизнь", которую он ведет, "чтобы насильственно приспособиться к социальной среде, самому пережить". Он судорожно рыдает. "У меня отсутствует человеческое и социальное".

У него никогда не было юмора, это он сам чувствует. Всегда он был занят только своей собственной личностью. "Мир - это для меня театр, в котором только я сам играю". Друзей у него никогда не было, юношеское не находит в нем отзвука. Он никогда не был серьезно влюблен в женщин. У него было много половых сношений, но внутренне при этом он оставался холодным: "Для меня невозможно уйти в себя". Все другое в жизни "техника", "обман". Крайне холодные театральные манеры. Сильная наклонность к эстетическому у него осталась, особенно к театру и музыке: хорошая музыка доставляет ему удовольствие.

[146]

Он разыгрывает из себя интересного, избалованного человека, стоящего над жизнью. Иногда он внезапно говорит: "Я - Иванушка-дурачок".

Раньше Эрнест Кат был другим: слабым, тихим, нежным ребенком. Его отец рассказал нам о нем следующее: он принадлежал к лучшим ученикам. В его характере наряду с крайней добросовестностью отмечалась несвойственная его возрасту серьезность, чрезмерная основательность и работоспособность. Его молчаливость, грусть и странность уже тогда вызывали опасения.

В общем он был добросердечным, послушным, любвеобильным мальчиком, особенно нежным к матери. Наступление периода полового созревания несколько запоздало, и он долго не обнаруживал ни малейшего чувства к девушкам. В последних классах гимназии началось резкое изменение его характера: он сделался угрюмым, нервозным и ипохондричным. Терпение и умственная продуктивность заметно ослабели. Место усиленных занятий заняли легкомысленное чтение, безграничное философствование и неудачные попытки писать стихи. Он перестал заботиться о чистоте тела, - нужно было его принуждать умываться и причесываться. Часами он бесцельно проводил время в мечтах. Плохо сданный им выпускной экзамен рассеял все возлагавшиеся на него надежды.