Елена Кабанова - Взрослые дети, или Инструкция для родителей

Проблема усугубляется тем, что с подростковыми жалобами на душевные муки беззастенчиво соседствует неукротимая жажда любви. В юном возрасте все мы ставим свои переживания на самый верх ценностной иерархии: создаваемые в детстве и юности «пирамиды» такого плана практически всегда увенчаны потребностью в любви.

Для ребенка любовь и внимание окружающих – главная оценочная категория.

В том числе и в отношении социального статуса. Уровень собственной значимости дети и подростки сверяют по «количеству любви». Отстраненное или равнодушное восприятие добрых чувств со стороны других людей – подобная реакция, как правило, есть следствие специфической обстановки и формирования соответствующих защитных систем. Либо ребенок подвергается «передозировке» любви, близкие с ним носятся, как с писаной торбой, надоедая всеобщему баловню и любимцу. Либо ситуация обратная – тогда хронический дефицит внимания вынуждает юного изгоя принять гордую позу «Ну и пусть, не очень–то и хотелось!»

И даже в описанных случаях подростки не отказываются от общественного одобрения окончательно и бесповоротно, а только внешне демонстрируют свое презрение к чужому мнению. Это хороший способ доказать свою «крутость» какой–либо референтной группе (социальной категории, нормы и ценности которых на данный момент служат человеку эталоном для подражания). В качестве такого «эталона» легко обозначить два полярных варианта: «маленький лорд Фаунтлерой» [7] Лорд Фаунтлерой – герой одноименной повести Ф.Х. Бернет. - чудо чистоты и слащавости, и «малолетний Челкаш» — чудо маргинальности и безбашенности. Нормальные, обычные дети на этой шкале «крутости» помещаются где–то посередине. Одни – более управляемые – как правило, ближе к «Фаунтлерою», другие – к «Челкашу». Время от времени и первых, и вторых тянет в сторону, противоположную их сегодняшнему образу жизни: поэтому даже «хорошие дети из приличных семей» апробируют свою способность к риску – и не только ради самоутверждения, но и для того, чтобы шокировать взрослых, «просто для смеха» [8] Кон И.С. Сексуальная культура в России. ; а «сущее хулиганье» периодически оказывает покровительство слабым и яростно защищает своих протеже от нападок со стороны своих собственных товарищей. Вдруг за такие «геройства» храбреца зауважают – а главное, полюбят?

С возрастом желание «увеличить процентное содержание любви в своей жизни» принимает сексуальную окраску. Притом у юношей эта «эмоциональная тяга» носит сексоцентричный характер, а у девушек – гендерный [9] Гендер – пол социальный . Он, в отличие от биологического пола, обозначенного термином «секс», включает в свою сферу не только отправление естественных потребностей и следование инстинктам, но и всю социальную структуру отношений, состоящую из множества факторов – политических, экономических, демографических и проч. . Вот почему у мужчин стремление «выбиться в люди» часто связано с потребностью в «дополнительной сексуальной привлекательности». Снова процитируем Стивена Фрая: «все, кого я знал настолько близко, чтобы просиживать с ними за бутылкой виски до самых предрассветных часов, все без исключения признавались мне, что подлинное побудительное начало, которое толкало их к тому, чтобы стать знаменитыми артистами, политиками, писателями, да кем угодно, составляла глубоко коренившаяся в них надежда, что деньги, слава и власть позволят им валять баб с куда большей легкостью» [10] Фрай С. Гиппопотам. . Кому–то, кстати подобное отношение к женскому полу кажется оскорбительным. Чем обижаться, лучше припомнить, как мужчина превращается в мелкую разменную монету в жестокой игре под названием «поддавки женские обыкновенные».

Однажды на ток–шоу нам довелось наблюдать следующий сюжет: две двадцатилетние девушки наперебой описывали странное поведение своей подруги (назовем ее Лена), объясняли, что пришли на шоу исключительно потому, что беспокоятся за нее. Некоторое время назад, рассказывали они, Лена объявила, что у нее имеется поклонник – любящий и верный. Впрочем, знакомить его со своими подругами она отказалась. А через полгода порадовала девушек сообщением: ура, она выходит замуж и приглашает обеих на свадьбу. Барышни пошили платья, купили подарок. Однако Лена рассталась с женихом за несколько дней до свадьбы. Через некоторое время у незадачливой невесты появился другой ухажер. История повторилась — вплоть до мелочей: помолвка с таинственным кавалером, приглашение на торжество, разрыв перед самой свадьбой и еще одна бесполезная обновка. После разрыва каждой из помолвок Лена дарила подругам свои фотографии в свадебных платьях – пусть хоть полюбуются, раз погулять не вышло. Сейчас у Лены третий «кандидат». Подругам про него ничего неизвестно.

Тут добрые подружки не стерпели — и вместо того, чтобы махнуть рукой на странности Лениной личной жизни или с юмором реагировать на посезонную смену женихов, обозлились вконец. Решение пришло само: за Леной надо проследить! В процессе слежки было обнаружено: Лена зашла в «Салон свадебной моды», где сразу же стала примерять платья, несколько отобрала и в каждом из них сфотографировалась. После чего переоделась и поехала домой. Подруги еще больше забеспокоились — и пошли, согласно лучшим советским традициям, разбираться в этом деле… в Останкино.

Такая вот история трех молоденьких девушек–студенток. Девушки имели схожие проблемы: страстно мечтали обзавестись бойфрендами и повыходить замуж. Потому, наверное, и считали себя подругами. Хотя ни дружеского взаимопонимания, ни дружеской поддержки в их отношениях не наблюдалось. Даже в маленьких компаниях из трех человек может идти жесткая борьба за лидерство. Но если звание «самого лучшего» передается из рук в руки, будто переходящий кубок, то звание аутсайдера прилипает намертво. В девичьих сообществах таким вот аутсайдером зачастую оказывается самая робкая и внешне невзрачная девушка. В этой компании лузером оказалась Лена. И, разумеется, попыталась доказать девицам, давившим на нее со всей инфантильной дури, что она ничем их не хуже: глядите, и молодой человек уже имеется, и замуж собираюсь. Да к тому же раньше остальных. Открещиваясь от ярлыка «самое слабое звено», Лена использовала прием мистификации, а проще говоря – обычного вранья. И хотя ее поведение было обусловлено давлением со стороны окружения, подружкам казалось, что Лена просто спятила. Согласитесь: психически нормальный человек ни с того, ни с сего по «Салонам для новобрачных» не побежит — фотографироваться в свадебных одеждах так и эдак?