Стивен Гаррисон - Счастливый ребенок

Представьте себе школу с демократическим управлением, в которой ученики сами вольны выбирать условия образовательного процесса. При этом каждый ученик чувствует себя свободным и хорошо понимает природу взаимоотношений в школьном обществе, где ему предоставлены все возможности. Поэтому он легко может осознать и цель своего участия в принятии общих решений, и последствия неподчинения совместно выработанным правилам.

Личная инициатива в таком сообществе не встречает обычных препятствий. На примере школ с элементами самоуправления мы видим, как учащиеся генерируют фонтан проектов, уроков, предприятий, взаимоотношений, дебатов и индивидуальных исследований. Такие школы, как в Садбери-Вэлли, Саммерхилле и Олбани, существуют уже довольно давно, они на хорошем счету и являют собой в высшей степени успешные примеры демократических учебных сообществ. Поощряя среду творческого самовыражения, эти школы смогли нащупать практически неисчерпаемый источник педагогических новаций и творческих подходов. Этот драгоценный источник – сами ученики.

Громады времени, денег и энергии тратятся учебными заведениями на то, чтобы контролировать учащихся, которые, в свою очередь, расходуют свою энергию на бунт – как пассивный, так и агрессивный. В демократическом же учебном сообществе личности не препятствует ничто, кроме соображений самого сообщества, которое, заметьте, не берет на себя функций ограничения и контроля. Становится возможным сииергическое интеллектуальное событие – событие, при котором учащийся, без ущерба для своей индивидуальности, осознает реальность общей взаимосвязанности.

Нет необходимости формировать из детей элементы общества, как не следует и поощрять анархические проявления эгоизма. Нужно только создать условия для осмысления детьми целостной реальности, в которой каждая личность связана со всеми. Речь идет о развитии человеческого потенциала – не того, о котором толкуют на семинарах или в самоучителях, а того, который проявляют сами дети. Таково целостное обучение, в котором ребенку не мешают учиться, взаимодействовать, ошибаться, исправлять ошибки, устанавливать отношения, любить.

Обязательное образование

Ах, как я ненавидела школу. Она покушалась на мою свободу. Я во время занятий притворялась рассеянной – это такой изощренный способ противиться школьной дисциплине.

Сигрид Унсет {лауреат Нобелевской премии по литературе 1928 года)

Говоря об обучении, которым управляют сами учащиеся, мы не можем не подумать о том, как в таком учебном сообществе будет распределяться власть, как будет происходить принятие решений и управление ресурсами. Мы привыкли к системам, в которых властью наделены взрослые, ведь считается, что дети недостаточно ответственны для принятия решений. Улавливая подобные тенденции, дети частенько оправдывают ожидания взрослых, проявляя безответственность. Этот порочный круг существует столько же, сколько существует государственное образование. Ведь все начиналось с того, как эта система насильно привлекала детей с ферм и фабрик, где они нередко работали в ужасающих условиях, но при этом оставались в полной мере ответственными. Жизнь свидетельствует, что дети способны быть одновременно свободными и ответственными, но их превращают в иждивенцев в возрасте, когда в этом давно уже нет необходимости. Детство вкупе с бесконечной юностью затягивается на десятилетия.

В нашей стране первая атака на право детей учиться свободно была предпринята в 1852 году в Массачусетсе, где впервые было введено обязательное школьное образование. Заявление о том, что государство имеет право требовать, чтобы ребенок ходил в школу, так как оно заботится об образовании всего населения, на первый взгляд, кажется частью продуманной социальной политики. Однако в основе обязательного образования лежит примат государства над родителями и детьми: первым оно говорит, как нужно воспитывать детей, а вторых лишает свободы самим устраивать свою жизнь.

Как это ни парадоксально, но американцы, которые и создали-то эту страну именно потому, что чтили права личности выше прав государства, которые так упорно противились контролю государства над чем бы то ни было, включая оружие и порнографию, – американцы признали право государства обучать своих детей. А ведь обязательное образование не только злостным образом нарушает права человека, но имеет и более тонкий побочный эффект: оно вынуждает школы нянчиться с детьми, которым неинтересно в них находиться. Государство может потребовать от родителей, чтобы они приводили своих детей в школы, но каждый ребенок знает, что никто – ни родители, ни директор, ни полиция, ни политики – не в силах привести в школу их сердца и души, их внимание и желание, их интерес к учению. В каждой школе большая часть учащихся состоит из таких вот отказников, которые не собираются подчиняться контролю над мыслями. Эти ученики знают: у них никто не спрашивал, как они хотят прожить свою жизнь. Никто не поинтересовался, может ли школьная среда что-нибудь им предложить и не нарушает ли принудительное образование их жизненно важных планов. Они озлоблены, и единственное, чему они учатся в школе, – это обманывать систему, обходить ее требования, увиливать, мошенничать.

Ученик, который не хочет находиться в школе, не должен там находиться. Во-первых, потому, что он наделен всеми правами личности, которые гарантирует нам общество всеобщего равенства, а во-вторых, потому, что бессмысленно во имя образования запирать в школе ученика, не имеющего интереса к учению. Что делать таким детям? Спросим у них, чего хотят они сами. Может быть, некоторые захотят работать, другие – пойти куда-нибудь в подмастерья, третьи – заниматься самостоятельно или вообще ничего не делать, пока не поймут, чего же они хотят в жизни. Если школа предоставит такую возможность выбора или (позволим себе предположить) даже поможет в осуществлении желаний, отвращение к ней исчезнет. Взрослые почему-то решили, будто ученики, которые не хотят быть в школе, непременно станут махинаторами, бездельниками и преступниками. Конечно, озлобленные ученики, которых насильно держат в школе, нередко встают на такую дорожку. И пусть даже не приходится спорить с тем, что преступники не хотят ходить в школу, но ведь их преступные наклонности вызревают вовсе не из нелюбви к школе. Они возникают вследствие сложного воздействия деструктивной среды и разрушенных взаимоотношений, с которыми многие молодые люди сталкиваются дома и в своем кругу общения.

Учителя не хотят учить равнодушных учеников. Ученики не хотят учиться у учителей, с которыми они не могут наладить отношений, не хотят изучать предметы, которые их не интересуют. Школьные комитеты, администраторы, политики и полиция обременены непосильным грузом: удерживать в узде угрюмых, непокорных, своевольных учеников дорого и трудно. Насилие среди детей и подростков, от которого в свое время отмахивались как от явления, характерного только для трущоб, становится реальной угрозой для любой школы. Можно ли считать случаи массового насилия следствием безумия отдельных личностей – печальных психических аномалий – или они отчасти представляют собой симптомы системы, которая уже не может функционировать нормально? Насилие не остановить с помощью камер наблюдения и охранников, полицейских патрулей и системы наушничества. Атмосфера насилия начинает формироваться, когда личность лишают свободы и ответственности.