Валерий Астапов - Психодиагностика и коррекция детей с нарушениями и отклонениями развития: хрестоматия

На операциональном уровне перестройка сознания может быть описана как переход от оперирования закрытыми формулами к использованию открытых формул. Термин «открытые формулы» означает использование таких систем осознания, которые не препятствуют личностному росту, не загоняют в тупик «порочного круга», а, наоборот, раскрывают в человеке все сильные стороны его души, открывают путь все больших личностных достижений. Эти формулы описывают все стороны человеческой жизнедеятельности: отношение к себе, к своей деятельности, к взаимодействию с другими людьми, к психологическому облику и пониманию других людей, к своему прошлому, настоящему и будущему, к трудностям и достижениям, к сильным и слабым сторонам собственной личности. В результате такой перестройки сознания и переживаний человека и достигается снятие тех психологических составляющих, которые лежали в основе субклинических («факторы риска») или клинических явлений.

6. Существенной особенностью психокоррекционного процесса является тот язык, на котором происходит общение между всеми участниками. Как бы хорошо в плане научного, теоретического или клинического языка специалист ни разобрался в проблемах участников психокоррекции, как бы отчетливо ни представлялись ему самому причинные факторы трудностей, с которыми сталкиваются люди, он в своей работе не может передать эти знания точно в той же форме, на том языке, которым он сам пользуется. Основная задача психокоррекции – использовать не только доступный, понятный, житейский язык, но язык убедительный, внушающий, воздействующий, вызывающий эмоциональный отклик. Специфический язык психокоррекционного процесса не имеет в виду только речь, хотя и она должна отвечать перечисленным требованиям. Язык психокоррекции – это еще и язык невербальных коммуникаций, поэтому в каждый момент психокоррекции психолог должен быть предельно искренним в своих эмоциональных переживаниях, чтобы его вербальный и невербальный языки соответствовали друг другу. Язык психокоррекции – это еще язык конкретных реальных действий, поэтому все психокоррекционные ситуации (оценки, выбор, принятие решений, поддержка, конфронтация, поощрение, наказание) должны быть не только понятны и доступны участникам, психокоррекционно полезными, эмоционально значимыми и насыщенными, – они должны предполагать убедительное толкование, интерпретацию с позиций достижения личностного роста участников, предполагать новый, творческий взгляд на них, содействовать нахождению оптимального выхода из внешнего или внутреннего конфликта. Сам подбор таких ситуаций должен естественно вытекать из логики психокоррекционного процесса, из тех переживаний и жизненных событий, которые привносятся участниками в содержание психокоррекции.

Резюмируя описание специфики психокоррекционного процесса, необходимо отметить, что отношения между участниками психокоррекции могут быть описаны как реализация высших форм гуманистического отношения между людьми, как отношения любви человека к человеку, любви в том смысле, который дал в своем определении С. Л. Рубинштейн (1973): «Любить – значит утверждать неповторимое существование другого человека». В создании таких межчеловеческих отношений и состоит главная специфика психокоррекционного процесса как особого психологического эксперимента.

Описанные выше характеристики психокоррекции как особого психологического эксперимента создают некоторые ограничения в использовании методов оценки ее эффективности.

С нашей точки зрения, главным, затрудняющим оценку эффекта фактором является отсутствие нормативности в психокоррекции и действие принципа «личное достижение».

Важно и то обстоятельство, что единственным критерием эффективности не может быть позитивный результат, показывающий ликвидацию проявлений дезадаптации или субклинических симптомов. Часто снятие симптома или дезадаптации может носить временный характер, а если при этом не устранены причинные факторы, вызвавшие тот или иной симптом, то вполне возможно быстрое возвращение тех же самых или других симптомов. Кроме того, известно, что наиболее высокие результаты достигаются спустя 6–7 месяцев после окончания воздействия.

Эти соображения позволяют сделать два важных вывода: во-первых, критерии оценки эффективности не могут ограничиваться как статистически нормативными показателями, так и снятием симптомов; во-вторых, необходима отсроченная проверка результатов коррекции, которая доказывала бы устойчивость ликвидации симптоматики на отдаленных этапах после завершения коррекции.

Наиболее оправданной следует считать диагностику эффективности по тем причинным факторам, которые лежали в основе тех или иных подлежащих коррекции явлений. Но здесь возникает трудность ретестирования, т. е. необходимо для учета эффективности повторять диагностику теми же приемами, которыми диагностировались причинные факторы. Поэтому выдвигаются особые требования к диагностическим экспериментальным процедурам, позволяющие проводить повторное обследование без искажений ретестирования.

Остро дискуссионным является также вопрос о том, каким методам следует отдать предпочтение: объективно-экспериментальным или же субъективно-отчетным. С позиций научного подхода субъективный отчет считается менее точным диагностическим критерием. Вместе с тем нельзя не видеть, что именно субъективный отчет наиболее релевантен психокоррекционному процессу как специфическому психологическому эксперименту. Действительно, участники психокоррекции обратились за помощью в значительной мере в связи с определенными мучающими их переживаниями, формами отношений, конфликтами. Если же в финале коррекции достигнут устойчивый позитивный эффект, о котором говорят сами участники, если им стало легче жить, если изменились их отношения или же они научились сосуществовать без излишних переживаний с той или иной субъективно трудной ситуацией – эффект психокоррекции достигнут. На этом основании субъективному отчету как специфическому критерию эффективности психокоррекции следует уделять большое внимание. Его необходимо обязательно использовать как наиболее естественный и простой путь оценки эффективности. Вместе с тем существуют определенные ограничения в использовании субъективного отчета, которые заставляют думать, что основываться исключительно на нем было бы неправильно. Дело в том, что в психокоррекции нередко приходится наблюдать особое явление, когда психокоррекционный процесс для ряда лиц оказывается не вполне эффективным, люди по тем или иным причинам с трудом добиваются перехода к новым формам осознания, к оперированию открытыми формулами, а их отношения перестраиваются лишь поверхностно, не затрагивая причинных составляющих. Психолог может оценивать работу как малоэффективную, а сами участники при этом дают очень высокие позитивные оценки эффективности работы в субъективном отчете. Эти явления и заставляют наряду с субъективным отчетом использовать объективные экспериментальные методы, позволяющие фиксировать перестройки в причинных факторах тех или иных симптомов или проявлений дезадаптации.