Гейл Двоскин - Не в деньгах счастье

Это было небывалое для меня открытие и не испытываемое никогда прежде чувство облегчения!

Я был так болен в начале своих поисков, что был почти одной ногой в могиле. А когда понял, что мысли мои обусловливают то, что происходит со мной, то увидел, что тело мое от подбородка до пальцев ног идеально. И мгновенно осознал, что весь мой организм в полном порядке! Я знал, что все шрамы и рубцы в моем желудке и кишечнике от перенесенных язв сошли на нет. И понял, что все внутри меня работает, как идеальный механизм.

И так все и произошло на самом деле.

Обнаружив, что мое счастье равняется умению любить и мое мышление — первопричина того, что со мной происходит в жизни, я испытал неведомую мне доселе свободу. Свободу от диктата подсознания: я должен работать, зарабатывать деньги, завоевывать любовь женщин. Теперь я мог сам решать свою судьбу, контролировать свои отношения с миром, подстраивать под себя окружающий мир. В результате новой для меня свободы бремя, которое я чувствовал внутри себя, уменьшилось настолько, что теперь мне ничего и не требовалось предпринимать.

В довершение всего новое счастье, которое я испытывал, было столь велико! Меня охватила радость, по масштабам не сравнимая ни с чем! Я и не представлял себе, что счастье может быть таким огромным.

Я решил тогда: «Если все это так замечательно, не стоит прекращать работать, пока не дойду до конца!» Раньше я и не знал, какую огромную радость может чувствовать человек.

Я начал копать еще глубже, пытаясь узнать, как эту новую радость продлить. Принялся еще активнее работать над способностью любить. Представлял, как девушка, которую я желал всей душой, выходит замуж за моего друга или за парня, к которому я ее особенно ревновал, и я заставлял себя радоваться тому, как они радуются друг другу. Для меня такое представление казалось крайним проявлением любви, и если бы я смог добиться всего, что задумал, то это подарило бы мне еще больше небывалого счастья.

И я продолжал работать над собой. Представлял конкретного парня — по имени Берл — и конкретную девушку и работал над своими эмоциями до тех пор, пока по-настоящему не чувствовал радость, которую им доставляет общение друг с другом.

И затем я понял, что овладел этим искусством почти овладел.

Позднее я испытывал, проверял новые умения, когда разговаривал с людьми, не принимающими моей помощи. На сознательном уровне стремился любить их настолько, насколько яростнее они нападали на меня. Счастье любить их было столь велико, что я благодарил их горячо за любую возможность побеседовать с ними, и это совершенно сбивало их с толку.

Но я действительно был признателен им. Я благодарил их от всего сердца за то, что они подарили счастье любить их, хотя и старались помешать мне в этом.

Я не выказывал им своей любви. Просто благодарил за предоставленную возможность беседовать с ними.

То, что я оказался к этому способен, стало для меня хорошей новостью, ведь мне удалось довести свою любовь к людям до предела. Я научился любить людей, противостоящих мне.

Не желая останавливаться, пока не увижу края тому счастью, что теперь беспрестанно испытывал, я поднимался все выше, и выше, и выше, пока, наконец, не подумал: «О, ничто не может быть выше, чем это!» Но я продолжал восхождение. И поднимался выше. Затем я снова говорил себе: «Нет ничего такого, что было бы выше этого!» Но пробовал вновь, и мне удавалось подняться еще выше! И я говорил: «О, не может быть большего счастья в сравнении с этим». И лишь позднее убедился, что предела счастью нет!

Временами я терял контроль над своим телом. Смотрел на него и не мог двинуться, настолько был переполнен экстазом и счастьем. Меня охватывал в буквальном смысле паралич. Часами я поднимался все выше, а затем тратил много часов на спуск вниз, до тех пор, пока вновь не обретал контроль над собственным телом.

Ища ответы на вопрос об истоках интеллекта и энергии, я обнаружил, что как энергия, так и интеллект доступны мне в неограниченном количестве, получить их можно, лишь освободив себя от всех пристрастий, комплексов, привязанностей.

Я понял, что перекрыл плотиной поток энергии и достаточно лишь раскидать все элементы, образующие плотину, а именно мои пристрастия, комплексы, — что я и сделал. Освобождаясь от всего, что сдерживало мою свободу, я убирал элементы из плотины, позволяя энергии свободно течь. Чем больше частей убираешь, тем мощнее поток.

Чтобы получить доступ к неограниченной энергии, достаточно убрать все элементы, добившись максимального потока.

И вскоре энергия, находящаяся за пределами моего разума, прямиком потекла через меня, подарив небывалый прилив сил. Временами простое осознание, кто я, давало столько энергии, что я вскакивал с кресла и бросался к входной двери, выходил из дома и шел, шел, шел много часов подряд — а иногда и несколько дней подряд! У меня просто возникало ощущение, что мое тело не способно вместить всю энергию, поэтому хотелось выпустить часть ее наружу — путем длительной пешей прогулки или пробежки. Помню себя идущим стремительным шагом по улицам Нью-Йорка в ранние утренние часы, чтобы избавиться от избытка энергии, переполнявшей меня! Мне просто необходимо было расходовать ее! Ее было так много!

Я осознавал, что источник энергии и интеллекта — нечто гармоничное, а гармония правит вселенной. Именно по этой причине планеты не сталкиваются, солнце встает каждый день и все идет так, как положено.

Когда начались мои поиски, я был убежденным, абсолютным материалистом. Единственной реальной вещью я считал ту, которую мог воспринимать органами чувств. Мое убеждение насчет материальности мира было прочным, как бетон. А затем меня посетили откровения, что мир лишь продукт моего разума, мышление определяет материю, а материя лишена интеллекта, тогда как наш интеллект определяет материю и все, что с ней связано. Когда открылось мне, что все «материальное», в которое я верил, на самом деле продукт мысли, мое прочное, как бетон, мировоззрение треснуло. То, что строилось в течение двадцати лет, начало разваливаться на кусочки.

И мое тело начало трясти и трясти ужасно. Это продолжалось несколько дней подряд. Меня трясло, как старого больного человека. Я понимал, что мое «бетонное» мировосприятие никогда не вернется ко мне. Но оно не уходило легко. Так продолжалось до тех пор, пока вся моя прежняя философия не рухнула.

Вскоре мой взгляд на мир стал целиком противоположен моим прежним убеждениям, и состоял он в том, что прочная и реальная вещь не физический мир, не мой разум, но нечто большее. Самая суть, сущность меня — это реальность. У нее нет пределов, эта сущность всегда была и будет, и те вещи, которые я знал ранее, лишь малая часть меня, а совсем не весь я. Мною целиком являлась лишь моя сущность.