Вильгельм Гумбольдт - 94 Избранные труды по языкознанию

II.

В своих лингвистических исследованиях Гумбольдт затронул важные проблемы социально-философского характера, связанные с выявлением понятий „народ" и „язык".

Гумбольдт считает „нацию" (для него по существу это то же самое, что и „народ") такой «формой индивидуализации человеческого духа», которая имеет «языковой» статус. Считая нацию «духовной формой человечества, имеющей языковую определенность» (VI, 125), специфику этой формы он усматривает главным образом в языке, хотя при этом подчеркивает, что в формировании нации, помимо языка, участвуют и другие факторы: «если нами нации назывались духовной формой человечества, то этим совершенно не отрицались их реальность и их земное бытие; такое выражение мы выбрали только потому, что здесь вопрос касался рассмотрения их (наций) интеллектуального аспекта». (VI, 126) (Разрядка наша. — Г. Р.).

Так как деление человечества на языки совпадает с делением его на народы (VII, 13; с. 46), то отсюда должно явствовать, что между языком и народом, или, точнее, духом народа, существует необходимая корреляция. «Язык и духовная сила народа развиваются не отдельно друг от друга и не последовательно один за другой, а составляют исключительно и нераздельно одно и то же действие интеллектуальной способности». «Хотя мы и разграничиваем интеллектуальную деятельность (Intellectuality) и язык, в действительности такого разделения не существует». (VII, 42; с. 68).

Здесь уже «дух народа», ввиду его общности с языком, перестает быть метафизической величиной, становясь тем самым возможным объектом социологии языка; а «интеллектуальность» в данном контексте используется в более широком смысле, чем узко понятое „рацио" [7] Основатели журнала „Психология народов" Лацарус и Штейнталь прибегли к авторитету Гумбольдта для построения новой дисциплины (Volkerpsychologie); но психология народов, как известно, не смогла четко отграничить свой объект от позитивистски настроенной эмпирической психологии, и поэтому гумбольдтов- ские термины „дух" и „дух народа" в их толковании скорее являются „психикой" говорящих индивидов, нежели величиной, имеющей социологическое измерение. Отрицгтелыюе отношение к слову „дух" (Geist) в послегумбольдтовскую эпоху позитивизма, а также использование авторитета Гумбольдта в самых ранних проектах построения психологии народов, где за исходное принималось смутное представление о субстанциальности „духа народа", не только отталкивало исследователей от проблем, связанных с этим понятием, но и отбирало охоту к изучению наследия Гумбольдта. .

Каков в действительности смысл употребления термина и понятия «дух народа» в работах Гумбольдта?

Следует помнить, что он обсуждает этот вопрос в связи с выявлением условий и причин различия языков. Считая недостаточным один лишь звуковой фактор для объяснения различия и специфики языков, он ищет более «высокий принцип», который, по его мнению, объяснит и подтвердит различие конкретных языков. («В практических целях очень важно не останавливаться на низшей ступени объяснения языковых различий, а подниматься до высшей и конечной…» (VII, 43; с. 68)). Различие языков эмпирически связано с различием народов; нельзя ли это различие, то есть специфику языков, объяснить исходя из «духа народа» как из более «высокого принципа»? Вильгельм фон Гумбольдт ввел понятие «дух народа» в сравнительное языковедение как понятие необходимое, однако его трудно постичь в чистом виде: без языкового выражения «дух народа» — неясная величина, знание о которой следует извлечь опять-таки из самого языка, язык же толкуется не только как средство для постижения «духа народа», но и как фактор его созидания.

Тут как бы замкнулся заколдованный круг: дух народа как «высший принцип», обусловливая различие и специфику языков, со своей стороны сам нуждается в объяснении через язык.

Предвидев, что такое рассуждение могло стать источником недоразумений, Гумбольдт разъясняет: «Не будет заколдованного круга, если языки считать продуктом силы народного духа и в то же время пытаться познать дух народа посредством строения самих языков: поскольку каждая специфическая (духовная — Г. Р.) сила развивается посредством языка и только с опорой на него, то она не может иметь иной конституции, кроме как языковой» [8] По Штейнталю. См. Н. Steynthal. Die Sprachpliilosophischen Werke Wilhelm's von Humboldt. Berlin, 1883, S. 255–256. .

Однако уместно спросить, входит ли исследование таких проблем в компетенцию науки о языке? Ответ Гумбольдта будет утвердительным: эта наука — сравнительное языковедение (что не следует путать с историческим языкознанием) (VII, 15; с. 47). «Сравнительное языковедение, тщательное исследование разных путей, на каких бесчисленные народы решают всечеловеческую задачу создания языка, утратит свой высокий интерес, если не попытается проникнуть в то средостение, где язык связан с формированием духовной силы нации» (VII, 14; с. 47).

Гумбольдт вводит новое, на наш взгляд, весьма важное понятие «языковое сознание народа» (nationellerSprachsinn) (VII, 14; с. 47). В нем находит обоснование тезис об органической целостности языка; в нем же можно усмотреть имманентный принцип «важнейших различий» языков.

Включение в орбиту лингвистических исследований понятия «языкового сознания народа» создает возможность оградить Гумбольдта от обвинений в том пункте, в котором его из-за сложившейся традиции труднее всего защитить, а именно — в вопросе квалификации „духа народа" и его связи с языком [9] Совершенно справедливы замечания В. Звегинцева: «Почему-то забывается то предельно элементарное обстоятельство, что В. Гумбольдт принадлежал определенному времени и говорил на языке своего времени. И если изучение научного наследства ориентировать лишь на его словоупотребление и, например, на основе содержавшегося в его работах сложного термина „дух народа" делать выводы касательно всей концепции в целом, го это с равным успехом можно сделать и в отношении, по-видимому, вовсе не предосудительного выражения — «духовная жизнь народа». Важно вскрыть действительную сущность, скрывающуюся за подобного рода словоупотреблениями. И наибольшая фудность понимания рационального содержания научного творчества В. фон Гумбольдта заключается как раз в необходимости быть готовым к этой трудоемкой работе ума». (Из рецензии на книгу Г. В. Р а м и ш в и л и „Вопросы энергетической к-орни яшка" (1978). — См. „Вопросы философии". Москва, Л1> 11, 1978). . Поскольку в выражении „языковое сознание" определяющим является адъек- тив „языковое", то интерпретации, исходящие из этнопсихологии, следует подвергнуть определенной коррекции, тем самым защитив автономность сравнительного языковедения как от этнографизма, так и от психологизма.