Сергей Сергеевич Степанов - Большой мир маленьких детей

Мать сама была девочкой. Она знает, что значит быть хорошей девочкой (хотя сама едва ли была ею на 100 процентов). Поэтому ее восприятие дочери более окрашено личным пристрастием. В восприятии сына она опирается на абстрактное представление о хорошем мальчике, то есть на представление, лично не прочувствованное, не пережитое. Поэтому ее отношение к сыну в известном смысле более нейтрально (насколько это слово вообще применимо к материнским чувствам). То же касается и отца, только наоборот.

К тому же, не отдавая себе в том отчета или даже открещиваясь от этого, любой отец видит в сыне непосредственное продолжение себя самого; сыну надлежит преодолеть отцовские слабости, избежать отцовских ошибок, приумножить отцовские достижения. Естественно, в отношении дочери такая проекция затруднительна, если вообще возможна. На нее сходные чувства проецирует мать.

Объяснение, похоже, вполне исчерпывающее и не требующее привлечения никаких эротических мотивов.

Не будем, однако, забывать, что большинство современных семей, особенно городских, составляют семьи однодетные, и для них означенный механизм имеет свою специфику. В семье, где растет единственная дочь, отцу в отсутствие сына волей-неволей приходится проецировать свои установки на нее (хотя отдать себе в этом отчет еще труднее, чем в случае с сыном). В результате в такой семье начинает преобладать отцовский тип любви, причем со стороны обоих родителей. Это легко может вылиться в авторитарный стиль воспитания, по крайней мере, для единственной дочери вероятность этого наиболее высока.

Для единственного сына в современных условиях, когда многие отцы фактически устранились от дела воспитания, выше вероятность столкнуться с либерально-попустительским стилем.

Там же, где в семье подрастают и сын и дочь, оба они, каждый по-своему, вероятно, испытывают на себе противоречивый стиль воспитания, неодинаковое отношение со стороны родителей. В норме в этом нет ничего дурного, ибо, возвращаясь к идее Фромма, человеку для личностного роста необходимо отношение того и другого рода. Если родительские позиции не доведены до крайности, их сочетание обеспечивает полноценное развитие.

В случае же однополых детей, вероятно, начинает действовать другая закономерность. Отношение к ним также неодинаково, как бы родители это ни отрицали. Но явное или неявное предпочтение одного перед другим определяется с отцовской позиции очевидным реальным превосходством достоинств и достижений, а вот с материнской, наверное, даже наоборот — более тесная привязанность возникает к более слабому, достойному большего сочувствия. Впрочем, эта конструкция скорее гипотетическая и кто-то еще заслужит ученую степень на ее опытной проверке.

Нелишне в этой связи упомянуть о таком, увы, широко ныне распространенном типе семьи, как семья неполная, где ребенок воспитывается одной матерью (отец-одиночка - явление столь редкое и экзотическое, что при широком обобщении может даже не приниматься во внимание, хотя частных исследований, конечно, заслуживает). Очень часто в этой ситуации мать вольно или невольно стремится восполнить для ребенка отсутствие отца попыткой совмещения органично присущей ей материнской роли и роли отцовской. Не говоря уже о том, что для одного человека это задача крайне трудная, почти непосильная, даже попытка ее решения в итоге оборачивается противоречивым стилем воспитания, в котором директивные нотки перемежаются умилением. А поскольку такая перемена трудно предсказуема (по крайней мере, от самого ребенка мало зависит), это чревато для растущего человека трудностями в самоопределении и формировании адекватной самооценки. Следует также лишний раз отметить, что такая ситуация может внешне походить на описанные Фрейдом комплексы, однако при непредвзятом рассмотрении оказывается вполне объяснима без всякой сексуальной подоплеки.

Все означенные тенденции приобретают особую роль в подростковом возрасте, определяя специфику протекания так называемого пубертатного кризиса. Ребенок, растущий в атмосфере преобладающей «материнской» любви и либерального стиля воспитания, оказывается в затруднении на этом серьезном этапе личностного самоопределения. Ему недостает объективной, взыскательной оценки его качеств, его успехов на пути взросления. Более того, семья, тяготеющая к «материнскому» стилю, невольно стремится воспрепятствовать взрослению, так как ее привычный подход к зрелой личности плохо применим. В результате нередки экстремальные, извращенные формы самоутверждения, словно призванные компенсировать аморфность семейной среды. Однако в отдаленном итоге такой семье фактически удается добиться своего (хотя никто и не признает, будто такая цель ставится): ребенок, переболев «детской болезнью» пубертатного бунтарства, так и не взрослеет по-настоящему - не имев возможности усвоить, перенять извне механизмы волевой саморегуляции, он на долгие годы, порой на всю жизнь остается инфантильно беспомощным, заслуживающим лишь либерального отношения, но не выдерживающим никакого другого.

«Отцовский» стиль также чреват обострением кризиса. Поскольку он довольно жестко задает определенные требования и нормы, для подростка велик соблазн ради самоопределения и обретения автономии отвергнуть эти нормы, найти им вызывающую альтернативу. Если требования строги и противиться им небезопасно, весьма вероятен острый внутренний конфликт.

Важно также лишний раз подчеркнуть, что подмеченные таким образом закономерности являются скорее гипотетическими и еще требуют обоснования и проверки. Более того, редкая семья соответствует им на 100%, индивидуальные вариации, вероятно, очень значительны. Это, в частности, зависит от распределения супружеских и соответственно родительских ролей. Например, отнюдь не редкость авторитарная мать, выступающая фактическим главой семьи и в силу этого транслирующая «отцовский» стиль на детей, в том числе и на сына.

Тем не менее учет этих закономерностей с поправкой на конкретную семейную ситуацию может позволить более тонко разобраться в источниках детских проблем.

Нездоровая английская мода

В Англии среди молодых родителей все более популярными становятся курсы обучения младенческому языку. Имеется в виду язык жестов и звуков, с помощью которых еще не умеющие говорить малыши пытаются выразить свои желания. Однако большинство педиатров и лингвистов настоятельно не рекомендуют следовать английской моде. Они утверждают, что чрезмерное увлечение так называемым детским языком приведет к тому, что ребенок может вообще не заговорить - ему не у кого будет перенимать новые слова. Ведь полноценное устное общение — очень важный компонент в освоении языка детьми. Кроме того, врачи считают, что нормальная любящая мать и без всяких дополнительных навыков может понять, чего хочет ее ребенок.