Мелани Кляйн - Детский психоанализ

Таковы мои гипотезы относительно нормального и невротического развития людей; рассмотрим теперь происхождение психозов.

На первом этапе фазы, в которой садизм достигает пика своего; развития, атаки ребенка представляют собой насильственные действия. В конечном итоге я пришла к тому, что именно этот этап определяется как точка фиксации dementia praecox. На следующем этапе той же фазы нападения уподобляются отравлению, и в них доминирует уретральные и анально-садистические импульсы. В нем, я считаю, скрывается паранойяльная точка фиксации. [46]Я хотела бы напомнить, что Абрахам подтверждает, что паранойя характеризуется регрессией либидо на раннюю анальную стадию. Мои выводы согласуются также и с гипотезой Фрейда, согласно которой точки фиксации dementia praecox и паранойи следует искать в нарциссической стадии, причем, точка фиксации dementia praecox предшествует фиксационной точке паранойи.

Утрированные и преждевременно возникающие защиты Эго против садизма мешают установлению адекватных отношений с реальностью и развитию фантазийной жизни. В дальнейшем приостанавливается садистическое овладение и исследование материнского тела и окружающего мира в целом (который в широком смысле представляет собой тело матери). Это вызывает более или менее полное прекращение символических отношений с предметами и объектами, заменяющими содержимое материнского тела, а в результате сворачиваются отношения субъекта с окружающими и реальностью. Подобный уход в себя становится причиной недостатка аффекта и тревоги, что является одним из симптомов dementia praecox. Таким образом, это заболевание представляет собой регрессию, подразумевающую спуск до самой ранней стадии развития, на которой тревога затормаживает или вовсе останавливает в фантазии субъекта садистическое овладение и разрушение содержимого материнского тела, и, соответственно, одновременно перестают поддерживаться любые отношения с реальностью.

Эта работа в целом соответствует первой главе моей книги «Детский психоанализ», (Ремарка принадлежит самой Мелани Кляйн, сделана в 1947 году).

Другое заключение, доказательства которому я не могу привести в данной работе, всецело согласуется с первым.

Изрядное количество проведенных детских психоанализов позволяют мне утверждать, что выбор отца объектом своей любви у маленьких девочек совершается вследствие отнятия от груди. Эта фрустрация, за которой следует приучение к чистоте (процессы, которые представляются ребенку новым и болезненным лишением получаемой любви), ослабляет связи между младенцем и матерью и пробуждает гетеросексуальное влечение; оно еще больше усиливается благодаря нежности отца, интерпретируемой в настоящее время как соблазнение. Более того, в качестве объекта любви отец изначально лучше отвечает потребности в оральном удовлетворении. В сообщении, которое я зачитала перед конгрессом в Зальцбурге в апреле 1924, процитированы два примера, показывающие, что вначале дети воспринимают и хотят совокупление как оральное действие.

Предположительно, результаты воздействия этой фрустрации на развитие Эдипова комплекса у мальчиков выступают и как тормозящий, и как симулирующий фактор одновременно. Эти травмирующие переживания поначалу действуют как тормозящие, так как мальчик каждый раз возвращается к ним впоследствии, когда пытается избежать фиксации на матери. Именно они усиливают его отношение, обратное эдиповскому, они берут свое начало от матери и прокладывают путь комплексу кастрации. Я утверждаю, что как раз по этой причине в самом глубоком слое бессознательного дети обоих полов сильнее опасаются своих матерей, чем возможной кастрации. (Курсив автора).

С другой стороны, бывает и так, что одновременная фрустрация анального и орального влечений стимулирует развитие эдиповской ситуации у мальчиков, так как вынуждает их изменить либидную позицию и выбрать мать, как объект влечения и генитальной любви.

Я уже описывала в статье «Психоанализ маленьких детей» непосредственную связь, которая объединяет эти новообразования с тревожностью, исследуя взаимоотношения тревоги и торможения. (Более подробно см. Мелани Кляйн «Психоаналитические эссе», Париж, Пайо, 1968, стр. 110 - 141 / Essais de psychanalyse, Paris, Payot, 1968, p. 110 - 141).

Роро -~ попа. Kacki = какашки. Kucken {нем. / разг.) = карапуз.

У Риты комплекс кастрации проявлялся в целом ряде невр -тических симптомов и сказывался на развитии ее характера. Ее игры также самым наглядным образом проявили сильнейшую идентификацию с отцом, страх не исполнить свою мужскую роль и тревогу, чьим источником служил комплекс кастрации.

Дети не могут изменять обстоятельства своей жизни, как это часто происходит у взрослых в конце психоанализа. Но ребенок может получить чрезвычайно важную помощь, которая позволит ему почувствовать себя более комфортно в заданных обстоятельствах и успешнее развиваться. Более того, исчезновение невроза у ребенка зачастую устраняет и внешние затруднения. У меня есть множество подтверждений, что, например, материнские реакции становились существенно менее невротичными, когда психоанализ вызывал у ребенка благоприятные изменения.

Проводимые мной сеансы психоанализа всякий раз подтвержд -ют, какое множество самых разнообразных вещей могут означать в играх, например, куклы. В некоторых случаях они символизируют пенис, иногда отцовский, похищаемый из материнского тела, а подчас принадлежащий самому маленькому пациенту, и т.д. Только изучая игру, ее интерпретацию в мельчайших деталях, можно уловить эти связи и сделать интерпретации по-настоящему эффективными. Материал, который дети подтверждают по ходу аналитических сеансов, когда переходят от игр с игрушками к драматизациям (разыгрыванию по ролям), затем к играм с водой, к вырезанию или рисованию; манера игры, которую они избирают; причины, по которым они бросают один вид занятий и переходят к другим; способы, которые они выбирают для репрезентации, - все вместе они составляют факторы, которые так часто выглядят слишком запутанными и лишенными всякого смысла. Но для нас они предстают в своей внутренней значимости и сложности взаимосвязей, как мысли и источники, которые привлекают наше внимание и вскрывают их значение, если мы интерпретируем их точно также как сны. Больше того, зачастую ребенок представляет в игре сон, который он только что рассказал, не менее часто он выражает в игре, которая следует за рассказом, связанные с ним ассоциации, а нам остается только их разгадать; таков самый значимый способ самовыражения ребенка.