Михаил Шойфет - Нераскрытые тайны гипноза

Результаты экспериментов показали, что уровень творческих возможностей у испытуемых в гипносомнамбулическои группе значительно возрос по сравнению с испытуемыми первых трех групп. Оказалось также, что вид инструкции, дававшейся испытуемым в обычном состоянии, значения не имел. Таким образом, экспериментально было доказано, что гипносомнамбулическое состояние может способствовать повышению уровня творческих возможностей человека. При этом создаваемая мотивация оказывается значительно более действенной, чем мотивация, формируемая в бодрствующем состоянии (Bowers, 1967).

На следующем этапе исследований Бауэре провел аналогичный эксперимент с группой испытуемых, имитировавших состояние гипноза. Примечательно, что данные, полученные в этой группе, оказались близки к тем, которые были получены на испытуемых, действительно находившихся в гипносомнамбулизме. По-видимому, имитация гипносомнамбулического состояния аутогенным образом также способствует более прочному закреплению активно формируемой мотивации.

Полученные результаты позволили Бауэрсу сформулировать гипотезу, в основу которой был положен принцип: каждый человек может проявить более высокий уровень творческих способностей. Препятствиями на этом пути являются, как правило, неуверенность в своих силах, боязнь критики, отсутствие должной решительности. В результате этого человек чаще всего не берется за решение многих проблем, которые потенциально являются для него вполне посильными и доступными (Bowers, 1967). Бауэре говорит, что внушение снимает действие защитных установок и помогает повысить творческие возможности испытуемых. Они чувствуют себя раскованно, реагируют в свободной манере, менее обеспокоены своим внешним видом, способом выражения собственных мыслей — охотно разговаривают, громко смеются. Создается впечатление, что они как бы вырвались из-под гнета прошлого и будущего и переживают общий более оптимистический настрой (Bowers, 1967). Замечательный земский врач Иосиф Витальевич Вяземский, пионер применения коллективной гипнотерапии, предложивший в 1904 году эту методику для лечения больных алкоголизмом (в 1912 г. свою методику предложил В. М. Бехтерев), рассказывал, что достиг прочного излечения многочисленных пациентов, у которых отмечалась высокая степень неуверенности в себе. Первый случай связан с певицей, которая не могла взять известную ноту, потому что думала, что это ей не под силу. Достаточно было одного внушения, пишет Вяземский, чтобы вселить уверенность в требуемом смысле. Во втором случае взрослый мужчина совершенно терялся, если ему приходилось говорить с начальством или в присутствии посторонних лиц. Еще несколько эпизодов, отмечает Вяземский, зафиксировано у школьников, которые в классе совершенно смущались, когда учитель их вызывал к доске (Вяземский, 1900. с. 4).

История, аналогичная той, что произошла с певицей врача И. В. Вяземского, случилась и в моей практике. Директор Московской областной филармонии И. В. Гераус по случаю юбилея коллектива предложил в 1989 году использовать в Театре гипноза музыкантов и певцов филармонии. Одной из певиц было внушено, что она знаменитая итальянская примадонна и находится на сцене Ла Скала. Девушка запела, да так, что в зале раздались возгласы удивления. Вдруг к сцене буквально подскочил какой-то человек и знаками подозвал меня к себе. «Послушайте, — взволнованно зашептал он мне на ухо, — я ее аккомпаниатор. Вы понимаете, что делаете? Она ведь берет си третьей октавы, чего никогда до сих пор не делала. Прекратите немедленно! Она сорвет голос!» Зная определенно, что в гипносомнамбулизме ничего «сорвать» нельзя, я позволил ей допеть до конца. Поскольку в зале находились профессиональные певцы и музыканты, то комментировать происшедшее надобности не было. Триумф гипносомнамбулизма был полный.

Приведу еще пример из собственной практики. 28 мая 1989 года на сцене ДК Института народного хозяйства им. Плеханова я демонстрировал гипнотические опыты. Среди разношерстной публики находилась молоденькая девушка. Я вывожу ее на авансцену и, желая проиллюстрировать известное положение (в гипнозе расширяются границы памяти за счет бессознательной сферы и активируются языковые возможности при изучении иностранного языка) без всякого заранее продуманного плана, внушаю первое, что приходит в голову: «Вы англичанка, дочь ныне здравствующей королевы Елизаветы. По моему сигналу откроете глаза и будете вести себя в соответствии со своим положением». И вот на глазах у зрителей разворачивается занимательный сюжет, к которому я совершенно не был готов. Необходимо сказать, что передача на бумаге подобных сцен крайне бесцветна в сравнении с непосредственным зрелищем.

Как только она открыла глаза, с ее уст сорвался удивленный возглас: «Who am I!? Where am I?!» [147] Кто я? Где я?

Подозрительно посмотрев на меня, она, топнув ногой, спросила у видимой только ей охраны: «Who is this man?» [148] Кто этот человек?

He дожидаясь ответа, решительно подошла и бесцеремонно распахнула мой фрак. Затем сосредоточенно стала рыться в моих карманах, бормоча: «You are a very suspicious man! Show me your identification!» [149] Вы очень подозрительный человек! Покажите ваше удостоверение.

Я, признаться, оторопел и не знал, как на это реагировать. Меня мучил вопрос: куда направить так драматично и главным образом неожиданно развивающийся сюжет? На самом деле, кто я в данной ситуации? Кем предстать, гипнотизером или сотрудником ее аппарата, а может, прекратить спонтанно разыгравшееся действие? Ведь я не говорю по-английски, а она в образе не понимает по-русски. Повисла многозначительная пауза, в течение которой я терзал свою фантазию, а она металась по сцене и кричала: «Where is my consul? It'll be a great international conflict! It'll be a nuclear war!» [150] Где мой консул? Будет большой международный конфликт! Будет ядерная война!

Чтобы как-то избежать «международного конфликта», я обратился к зрителям с просьбой делегировать на сцену кого-нибудь англоговорящего. Вышел молодой человек. Я тут же объявил, что приехал консул. Она засыпала его вопросами, он переадресовывал их мне. Пришлось на ходу сочинять историю, которую он старательно переводил. Она внимательно слушала, чинно кивала головой: мол, да, понимаю, буду снисходительной, недаром же я принцесса. Когда конфликт был исчерпан и она успокоилась, я решил от греха подальше вывести ее из гипноза.

Сказано — сделано. Внушаю: «Все закончилось. Вы такая, какой были сегодня утром. Все прошло». Чтобы было понятно, почему «принцесса» реагировала на русские слова, следует напомнить, что в гипнозе наблюдается эффект диссоциации, или расщепления сознания. То есть она бессознательно слышала мои внушения и так же бессознательно их исполняла. В одной части психики у нее сохранялось представление о себе как о русской девушке Оксане.