Михаил Шойфет - Нераскрытые тайны гипноза

Что же касается сомнамбулической стадии, то, как мы видели выше, она кардинально отличается от всех других стадий и форм транса. В этой стадии можно вызвать безграничное количество самых разнообразных отправлений организма. Кроме того, гипносомнамбулизм позволяет размышлять, интенсивно общаться и произвольно управлять своим телом, а также принимать самостоятельные решения, как в бодрствовании, хотя эти решения и ограничены заданными рамками. Мало того что сомнамбула сама проявляет инициативу, обладает самостоятельным строем мышления, так она еще поет, танцует, пишет стихи, рисует, делает открытия и т. д. Творческая продуктивность сомнамбулы возрастает даже в сравнении с ее плодотворностью в бодрствовании.

Таким образом, гипносомнамбулизм — это биостимулятор творческой активности и физической выносливости. Имея в виду гипносомнамбулизм, киевский гипнолог А. П. Слободяник (1963) предлагает отказаться от теоретических положений, согласно которым находящийся в гипносомнамбулизме человек становится на некоторое время мыслящим автоматом. В. Л. Райков считает гипносомнамбулизм особым психологическим механизмом резервной мобилизации психической активности (Райков, 1998). Вопрос о возможности стимуляции в гипносомнамбулизме творческих, интеллектуальных процессов заставляет пересмотреть широко распространенную точку зрения на гипноз как на разновидность сна, сопровождающегося разлитым торможением коры головного мозга.

Гипносомнамбулизм — это причуда природы. Авторитетные психотерапевты К. И. Платонов (1962, с. 73) и С. И. Консторум (1962, с. 39) выражали сомнение в обязательной последовательности перехода 2-й фазы гипноза (по Форелю) в сомнамбулизм. Они рассматривали сомнамбулизм как совершенно особое гипнотическое состояние, которое развивается, минуя первую и вторую фазы гипноза. Скажем иначе, если у большинства испытуемых гипноз вызывается длительной фиксацией внимания, монотонным повторением определенных формул, требует ограничения сенсорных воздействий и двигательной активности, то у некоторых сомнамбулическая фаза гипноза достигается сразу и при любой форме индукции. Феномен гипносомнамбулизма требует выделения в отдельный разряд явлений. Шарко утверждал, что «истинное состояние гипноза — это сомнамбулизм» (Шарко, 1885, с. 97). С ним согласны другие корифеи гипноза: А. А. Токарский, В. М. Бехтерев, В. Е. Рожнов, К. М. Варшавский, П. И. Буль. Признано, что лишь в состоянии гипносомнамбулизма внушение приводит к наибольшему терапевтическому результату. Об этом же говорит и крупный современный гипнолог Леон Шерток: «Мы склонны думать, что об истинном гипнотическом состоянии речь может идти только в случае глубокого гипноза, т. е. при сомнамбулизме с постгипнотической спонтанной амнезией. Только у субъектов, находящихся в подобном состоянии, можно иногда вызвать проявления везикации [171] Везикация — образование нарывов. или осуществить хирургическое вмешательство под гипнозом» (Chertok, 1987, р. 773–774). Другими словами, гипнотическим можно называть состояние тогда, когда мы получаем сомнамбулизм с постсомнамбулической амнезией и негативными галлюцинациями. Отсюда следует, что этимологически термин «гипноз», привычно вызывающий ассоциацию со сном, не подходит для обозначения этого процесса. Определите значение слов — и вы освободите человечество от половины забот [172] Высказывание Рене Декарта.

Теперь самое время вернуться к вопросу о терминологии. В науке нередко одно и то же явление определяется различными терминами и, наоборот, разные явления — одним и тем же термином. Это рождает необоснованные споры, мнимые противоречия. В предисловии мы говорили, что термином «гипноз» обобщаются состояния измененного сознания, весьма различные между собой. Кроме того, в массовом сознании термин «гипноз» объединил и состояние сознания и внушение. Однако это различные сущности, и о них надо говорить отдельно. Необходимо дифференцировать гипноз от внушения, гипнабильность от внушаемости.

Итак, Брэйд ошибся, когда увиденное на демонстрации Лафонтена назвал словом «гипноз», который в массовом сознании отождествляется с пассивностью, сном. П. Жане был недоволен этим названием, он говорил: «Загипнотизированные заявляют, что спят, потому что им сказали, что их усыпляют, и потому что в обычном представлении гипнотизировать значит усыплять. Не следует этого говорить, потому что они считают себя обязанными спать и придают своему лицу тупое выражение» (Жане, 1913, с. 125).

Получается занятная картина: не назови Брэйд гипноз сном, гипнотизируемый не ожидал бы наступления последнего состояния. Термин привел к тому, что возникло представление: если гипнотизируют — надо спать. Но гипноз — не банальный сон, и ожиданиям, естественно, не дано осуществиться. Рассогласование между ожиданием и реальностью приводит к тому, что пациент не считает себя загипнотизированным. Отсюда (раз ничего не получилось, по представлениям пациента) блокируется внушаемость и терапевтический эффект не достигается. Происходит это, повторим, из-за того, что понятие «гипноз» вращается вокруг стереотипа — сон.

Не лучший выбор сделал Пюисегюр, когда назвал поведение Виктора сомнамбулическим. Это привело к тому, что термин вызывает ложные ассоциации: бредет, спотыкаясь, человек; глаза его закрыты; руки, как плети, висят вдоль туловища; того и гляди, сейчас наткнется на что-нибудь и упадет. Голова такого зомби как минимум должна быть пуста. Такой образ черпается из фильмов ужасов или низкопробных эстрадных шоу, в которых круг идей и возможностей сомнамбулы ограничен лежанием на двух стульях. Надо обладать безграничной фантазией, чтобы предположить существование интеллекта у такого создания.

Очевидно, что слова «гипноз» и «сомнамбулизм» встали на пути к пониманию явлений, которые должны были бы адекватно отражать. Пожалуй, это тот случай, когда человек попадает под власть термина и термин ограничивает восприятие и настраивает на определенное действие. Казалось бы, признавая это, надо заменить термины. Например, вместо глагола «гипнотизировать» употреблять глагол «пюисегировать» или «брэйдировать». Однако есть причины, делающие это занятие бесполезным. В отношении переименования термина «гипноз» американский психосоциолог Отто Клайнберг (1899–1922) предупредил, что если бы произошла его замена, а техника гипнотизации осталась бы той же, то все закончилось бы тем, что новое слово приняло бы то же значение, что и прежнее, внося лишь сумятицу в умы. Поскольку техника не претерпела изменений, оставили все как есть, тем более что термин «гипноз» настолько вошел и в словарь, и в сознание и прочно обосновался на страницах различных изданий, что нет смысла его менять. Последнее в равной степени относится и к гипносомнамбулизму.