Михаил Шойфет - Нераскрытые тайны гипноза

Спустя некоторое время до Месмера дошли слухи, что Общество направляет к нему комиссию. Вместо того чтобы встретить ее, Месмер сам приезжает в Париж и выражает недовольство. Он ссорится с Андри и Десперье, укоряя их в секретном учреждении комиссии. Королевское медицинское общество, видя такой грубый, несовместимый с приличиями напор, тем более иностранца, который обязан проявлять уважение, коль скоро обратился с просьбой, заявило следующее: ни о проверке метода Месмера, ни об его открытии, ни даже о нем самом они впредь больше ничего слышать не желают. О своем решении Общество отправило Месмеру письменное сообщение.

По возвращении в Кретель Месмер нашел послание от д'Азира, секретаря Королевского общества медицины в Париже, от 6 мая 1778 года. В нем значилось:

— «Королевское общество медицины поручило мне после вчерашнего своего заседания вернуть ваше к нему обращение. По вашей просьбе назначенные Обществом для проверки опытов инспекторы не обязаны и не вправе давать какое-либо заключение, прежде чем предварительно тщательно не удостоверятся в состоянии здоровья больных. Но как видно из ваших претензий, такое освидетельствование и наш надзор за ходом лечения не входят в ваши планы, и вместо этого, по вашему мнению, достаточно честного слова больных и историй болезней».

— «В связи с такой постановкой вопроса мы возвращаем ваш запрос и отменяем назначенную комиссию. Общество находит невозможным давать какие-либо заключения относительно животного магнетизма, тем более если ему не предоставляют полных сведений в то время, когда надо доказать, безвредность и оправданность нового средства лечения».

— «Долг Общества обязывает быть предусмотрительными, и это будет всегда неукоснительно исполняться как закон».

12 мая 1778 года Месмер спешно отсылает ответ:

— «Я всегда имел желание доказать существование и пользу животного магнетизма, о котором я рассказывал членам Королевского медицинского общества. Я сам бы попросил назначить комиссию, упомянутую в вашем письме от 6 мая 1778 года, если бы полагал, что свойства столь серьезных болезней, каковыми являются те, которыми болеют находящиеся у меня в Кретеле господа, могут быть определены одним освидетельствованием. Модюк и Андри были со мной в этом согласны, когда отвечали г-ну Легреню, представившему им свою дочь для определения ее болезни. Они видели, что у этой молодой девушки наблюдаются судорожные движения, но это только внешние признаки, и они недостаточны для постановки точного диагноза».

— «Из всех мер я принял ту, которая мне казалась надежной и притом совпадающей и с намерениями вашего Общества. Я потребую от вверенных мне больных свидетельств, сделанных и подписанных врачами факультета. Я приготовлю их для Общества, чтобы оно могло судить о степени исцелений, когда время и обстоятельства позволят мне о том ему доложить. Обращаю ваше внимание, что назначенная комиссия была сформирована поспешно и без моего согласия».

Не дождавшись ответа и убедившись, что он ничего не добьется, если не уступит, Месмер пишет 22 августа еще одно послание, в котором извещает, что согласен принять комиссию. 27 августа Месмер получает ответ:

«Я сообщил Обществу о вашем письме. Собрание, не имея никаких сведений о предварительном состоянии больных, находящихся у вас на лечении, не может вынести никакого решения».

Подпись: «Викд'Азир, секретарь Королевского общества медицины в Париже».

Отношения зашли в тупик. Понимая всю сложность своего предприятия, Месмер хотел каким-то образом смягчить жесткость надзора, но из этого ничего не получилось. Как это часто бывает, у каждого своя правда. Не будем сейчас анализировать поведение Месмера, сделаем это потом, когда он откажется сотрудничать с правительственной комиссией академика Байи. Однако в чем же кроется причина стойкого неприятия чудо-доктора? Необычность — вот главный источник подозрений. Порой колебались даже те, кто сочувствовал. Один сочувствовавший сказал: «Метод хорош. Смущает стремительность излечивания. Это не входит в сознание». И посоветовал: «Завышайте сроки — тогда скорее поверят».

Антон Франц Месмер — не единственный врачеватель-магнетизер, обратившийся к Королевскому обществу медицины. Еще в 1771 году в Париже аббат Ле Нобль во всеуслышание заявил, что научился более совершенным способом изготовлять искусственные магниты, чем его предшественники, и потому они действуют более эффективно. Он открыл продажу магнитов, которые предназначались для ношения на запястьях, груди и т. д. В 1777 году он предложил Королевскому обществу медицины проверить точность своих заявлений. Общество врачей поручило Андри и Туре повторить его опыты. Андри и Туре приводят 48 наблюдений за действием магнитотерапии: при наложении магнитов отступают зубная боль, боли головные, поясницы, ревматические боли, невралгии лица, спазмы желудка, явления судорожной икоты, сердцебиения, различного рода дрожание, конвульсии, истероэпилепсия и пр. Вслед за Андри и Туре точность наблюдений аббата Ле Нобля подтвердили многие опытные исследователи: Галль, Алибер, Каголь, Шомель, Рекамье, Александр, Лебретон.

Замечательный доклад Андри и Туре, помещенный в мемуарах Общества врачей, содержит в себе сведения о том, каким могущественным, творящим чудеса деятелем является воображение (внушение). На силе внушения основана терапевтическая эффективность талисманов и амулетов. «Желание исцелиться — исцеляло, жажда чуда — творила чудеса». Коротко говоря: «По вере вашей да будет вам!» Человеческие страдания, потребность в исцелении создали бога — магнит. Если сказать точнее, то исцеляло самовнушение: рождающаяся изнутри настроенность на тот фактор, от которого ждут исцеления.

Доктор Месмер не считал, что выводы этого доклада имеют к нему отношение, так как не признавал, что его метод лечения связан с психикой больного. Он обратился в Общество врачей как бы с новой идеей: земного магнетизма, средства искусственно вызывать прилив и отлив мирового флюида с целью лечения.

После неудачи с Королевским обществом медицины прошли месяцы, полные надежд и тревог. Месмер начал свыкаться с тем, что его обращения в научные инстанции, которые хоть как-то могли помочь в продвижении его открытия, игнорируются или в лучшем случае пробуждают у ученых интерес и неприятие одновременно. Нет, не любят быстро взлетающих коллег!

После неудачных переговоров с двумя королевскими учреждениями Месмер не отчаялся. Оставался еще медицинский факультет — старейшее медицинское учебное заведение Парижа. Месмер слышал, что медицинский факультет изгоняет из своих рядов тех, кто стал членом Королевского медицинского общества. «Может быть, высокомерные, спесивые члены факультета, желая насолить коллегам из Медицинского общества, будут ко мне более снисходительны», — думал Месмер. Великий гипнотизер не знал, какой дух царит в этой обители науки! Но чувствовал, что ступает по тонкому льду.